— Так, ребята, слушаем. Учтите, что, может быть, это последняя возможность позаниматься на улице. Бег на милю, так быстро, как только сможете. Результаты будут записаны и сохранены до весны, когда вы снова побежите милю. Так что жмите вовсю!
Беговая дорожка покрыта синтетическим каучуком. Она идет вокруг футбольного поля, а за ней виден лес, который, может быть, тянется до нашего дома, но я не уверен. Ветер холодный, и у Сэма руки покрываются мурашками. Он трет руки, пытаясь согреться.
— Ты уже бегал милю? — спрашиваю я.
Сэм кивает.
— На второй неделе занятий.
— Какое у тебя было время?
— Девять минут сорок четыре секунды.
Я смотрю на него.
— Я думал, тощие бегают быстро.
— Заткнись, — говорит он.
Я бегу рядом с Сэмом в конце толпы. Четыре круга. Столько раз надо обогнуть поле, чтобы пробежать милю. Через полкруга я начинаю уходить от Сэма. Интересно, за сколько я бы мог пробежать милю, если бы старался по-настоящему. За две минуты, может, за одну, может, еще быстрее?
Бег доставляет удовольствие, и, сам того не замечая, я обгоняю лидера забега. Потом замедляюсь и симулирую изнеможение. Когда я этим занимаюсь, я вижу, как из кустов у входа на трибуны выкатывается коричнево-белое пятно и несется прямо ко мне. «Мой разум шутит со мной шутки», — думаю я. Я отворачиваюсь и продолжаю бежать. Я пробегаю мимо учителя. Он держит секундомер. Кричит что-то подбадривающее, но смотрит куда-то мимо меня и мимо беговой дорожки. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть, куда смотрит он. Его глаза зафиксированы на коричнево-белом пятне. Оно все еще движется в направлении меня, и неожиданно на меня обрушиваются образы вчерашнего дня. Могадорские чудовища. Среди них были и маленькие, с зубами, сверкающими на свету, как лезвия бритв, быстрые существа, нацеленные на убийство. Я начинаю спуртовать.
Я пробегаю половину круга в бешеном темпе, прежде чем обернуться. Позади меня ничего нет. Я оторвался. Прошло двадцать секунд. Я поворачиваюсь вперед, и оно оказывается прямо передо мной. Должно быть, срезало путь поперек поля. Это Берни Косар! Он сидит посреди дорожки, высунув язык и виляя хвостом.
— Берни Косар! — кричу я. — Ты меня до смерти перепугал!
Я возобновляю бег в медленном темпе, и Берни Косар бежит рядом. Я надеюсь, никто не заметил, как быстро я бежал. Потом я останавливаюсь и сгибаюсь, словно у меня спазм, и я не могу дышать. Я немного прохожу шагом. Потом немного пробегаю трусцой. До конца второго круга меня обгоняют двое.
— Смит! Что случилось? Ты всех уделал! — кричит мистер Уоллес, когда я пробегаю мимо него.
Я притворно тяжело дышу.
— У меня астма, — говорю я.
Он сокрушенно качает головой.
— А я-то подумал, что у меня в классе будет новый чемпион штата Огайо по легкой атлетике.
Я пожимаю плечами и продолжаю бежать, часто переходя на ходьбу. Берни Косар держится рядом со мной, иногда идет, иногда бежит. Когда я начинаю последний круг, меня догоняет Сэм, и мы бежим вместе. Лицо у него пунцовое.
— Так что ты читал сегодня на уроке астрономии, — спрашиваю я. — Целый городок в Монтане похищен пришельцами?
Он смотрит на меня с усмешкой.
— Да, есть такая теория, — говорит он как-то робко, словно в замешательстве.
— С чего бы это выкрадывать целый город?
Сэм пожимает плечами и не отвечает.
— Нет, ну зачем? — спрашиваю я.
— Ты действительно хочешь знать?
— Конечно.
— Ну, теория такова, что правительство позволяет пришельцам выкрадывать людей в обмен на технологию.
— Серьезно? На какую технологию? — спрашиваю я.
— Чипы для суперкомпьютеров и формулы для создания новых бомб и «зеленых» технологий. Типа этого.
— «Зеленые» технологии в обмен на живые существа? Странно. Зачем пришельцам выкрадывать людей?
— Чтобы они могли нас изучать.
— Но зачем? Я имею в виду, какой у них для этого резон?
— Чтобы, когда настанет Армагеддон, они знали наши слабости и смогли, воспользовавшись ими, легко нас победить.
Я чуть ли не ошеломлен его ответом, но только потому, что в голове у меня все еще проигрываются сцены вчерашнего вечера, напоминая мне об оружии, которое использовали могадорцы, и о массивных чудовищах.
— А смогли бы они легко победить, если бы уже сейчас имели бомбы и технологии, далеко превосходящие наши?
— Ну, некоторые думают, что они надеются, что мы первые себя убьем.
Я смотрю на Сэма. Он улыбается мне, стараясь определить, серьезно ли я воспринимаю наш разговор.
— Почему им надо, чтобы мы первыми себя убили? Какой у них стимул?
— Потому что они завистливы.
— Они завидуют нам? Что, из-за того что мы такие красавчики?
Сэм смеется.
— Что-то в этом роде.
Я киваю. Минуту мы бежим молча, и я вижу, что Сэму трудно, он тяжело дышит.
— Почему ты всем этим заинтересовался?
Он пожимает плечами.
— Просто хобби, — отвечает он, хотя я отчетливо чувствую, что он что-то от меня скрывает.
Мы пробегаем милю за восемь минут пятьдесят девять секунд, лучше, чем когда Сэм бежал ее до этого. Пока класс возвращается в школу, Берни Косар идет следом. Другие ученики гладят его, и, когда мы входим в здание, он пытается войти вместе с нами. Я не понимаю, как он узнал, где я. Мог ли он запомнить дорогу, когда мы ехали сюда утром? Эта мысль кажется смешной.
Он остается у дверей. Я иду в раздевалку вместе с Сэмом, и, как только у него восстанавливается дыхание, он одну за другой выплескивает тонну других теорий заговоров, большинство из которых просто смешны. Он мне нравится и кажется забавным, но иногда мне хочется, чтобы он замолчал.
Когда начинается домоводство, Сары в классе нет. Миссис Беншофф первые десять минут инструктирует, а потом мы идем в кухню. Я один становлюсь к своей плите, смирившись с фактом, что сегодня буду готовить сам, и на этой моей мысли входит Сара.
— Я пропустила что-нибудь интересное? — спрашивает она.
— Примерно десять минут качественного общения со мной, — говорю я с улыбкой.
Она смеется.
— Я слышала утром про твой шкафчик. Мне жаль.
— Это ты положила туда навоз? — спрашиваю я.
Она снова смеется.
— Нет, конечно, нет. Но я знаю, что они цепляются к тебе из-за меня.
— Им повезло, что я не использовал свою сверхсилу и не забросил их в соседний штат.
Она шутливо пробует мои бицепсы.
