Придется твердить десяток заученных фраз, независимо от того, согласны вы с ними или нет. Любой отошедший от партийной точки зрения тут же попадет в беду. Один из пунктов республиканского катехизиса гласит: если объявится кто-либо, кто нам не по душе, или кто-то, кто, как мы думаем, может повредить нам, то «мы их перебьем», как выразился Митт Ромни. Один из республиканских политиков по имени Рон Пол[20]заявил однажды во всеуслышание: «Пожалуй, стоит принять золотое правило… во внешней политике: относитесь к другим странам так, как вы бы хотели, чтобы они относились к нам». За это высказывание его в буквальном смысле освистали и чуть ли не силой вытолкали со сцены. Это напоминает старую Коммунистическую партию.
Движения «оккупантов» поступают вполне правильно, стараясь уйти от такой квазитоталитарной структуры. Однако согласие может зайти слишком далеко, подобно любой другой тактике. Я думаю, критика по адресу «оккупационных» движений, гласящая, будто ничего определенного они не предлагают и не требуют, не совсем справедлива. Предложений от «оккупантов» поступило уже вдоволь, многие из них вполне разумны и легко осуществимы. Некоторые настолько легко, что даже получили общественную поддержку — о них напечатаны одобрительные статьи в газете Financial Times. К примеру, «оккупанты» предложили ввести налог на любые финансовые транзакции, что не лишено смысла.
Да ведь это же бывший «налог Тобина», предложенный в свое время экономистом и лауреатом Нобелевской премии Джеймсом Тобином! Иногда его насмешливо зовут «налогом Робин Гуда».
Совершенно верно. Налог на проведение финансовых транзакций, конечно, мог бы иметь огромное значение для целого ряда стран, применяйся он справедливо. Но категорический отказ вводить налоги на богатство, превосходящее вообразимые пределы, является еще одной неотъемлемой частью республиканского катехизиса. Попытки изменить подобное положение дел и решить проблему радикального неравенства действительно имеют смысл.
Также имеет смысл задуматься о создании рабочих мест. Наихудшая нынешняя незадача — не бюджетный дефицит, а безработица. Думаю, подавляющее большинство американцев согласится со мной. Но банки со мной отнюдь не согласны, потому вопрос и не обсуждают в Вашингтоне.
Мы могли бы иметь неплохую систему здравоохранения, подобную существующим в других развитых странах. Это не пустые мечты. За это имеет смысл побороться. Государственная система здравоохранения имеет огромную поддержку среди американцев, да вот беда: финансовые институты выступают против нее, и поэтому власти даже не обсуждают этот вопрос. Национальная система здравоохранения, кстати, кроме всего прочего, сократила бы дефицит бюджета — хотя это и не играет особой роли.
Существует много других прямо-таки революционных целей, которые, как я считаю, вполне осуществимы. Так, к примеру, некая транснациональная корпорация решила закрыть эффективно работающее в США предприятие, поскольку то не дает достаточной прибыли. Если руководство корпорации захочет закрыть завод и перенести производство в Китай, рабочие этого предприятия и жители города, в котором предприятие находится, имеют право взять его под свой контроль. Могут купить его или взять в управление, и таким образом сохранить производство и, следовательно, рабочие места. Подобная практика существует в деловом мире, где, кстати, также действует закон, гласящий: любые корпорации обязаны действовать в интересах своих акционеров и всех прочих заинтересованных лиц. Заинтересованными лицами в данном случае выступают все, кого касается происходящее на предприятии, — рабочие, жители города, где предприятие находится, и многие другие.
Движение «оккупантов» могло бы, по крайней мере, явить не меньшую изобретательность, чем заурядный учебник экономики. Если они последуют по этому пути — возможно, в обществе и наступят многообещающие перемены.
Социолог Иммануил Валлерстайн[21] заявляет: «Капитализм находится в конце своего пути». Не слишком ли рано говорить о закате капитализма?
Не понимаю, о чем вообще идет речь. Знаете, в США капитализма никогда не было; выходит, нечему и заканчиваться. Существует некий вид государственного капитализма. Если вы летаете самолетом, то, в сущности, летаете на переделанном для гражданских нужд бомбардировщике. Если покупаете лекарства в аптеке, то знайте: основные исследования, необходимые для фармацевтического производства, оплачены из государственной казны. Вся индустрия высоких технологий просто нашпигована государственной системой контроля и правительственными субсидиями. А если поглядите на то, что многие рассматривают в качестве альтернативы нам — то есть на Китай, — убедитесь: Китай является также государственным капитализмом, просто созданным в иной форме. Вот и не понимаю, что же именно должно прийти к концу, какой именно капитализм.
Дело совсем в ином: могут ли эти экономические системы, какими бы они ни были, приспособиться к сегодняшним проблемам и обстоятельствам? Например, не существует никакого оправдания, экономического или любого другого, для колоссальной и все увеличивающейся начиная с семидесятых годов XX века роли финансовых учреждений. Даже некоторые из самых уважаемых экономистов в мире указывают: финансовые учреждения влияют на мировую экономику отрицательно. Главный экономический обозреватель газеты Financial Times Мартин Вулф прямо заявляет: необходимо лишить финансовые учреждения того огромного общественного влияния, которое имеется у них сегодня. Существует множество различных возможностей, позволяющих изменить сложившееся положение дел. Во многих отраслях промышленности рабочие могут взять контроль над предприятиями в свои руки. Есть интересная работа на эту тему, написанная известным экономистом Гаром Алперовицем: он долгие годы находился в самой гуще организационных процессов, проходивших вокруг контроля рабочих над предприятиями. Это не революция, но микроб совсем другого капитализма — капитализма, где преобладают рынки и прибыли.
Говард Зинн однажды высказался так: «У всех правительств есть одна большая слабость — и не важно, велика ли армия каждого конкретного государства, сколько у него денег или насколько тщательно оно контролирует информацию, доступную народу, — слабость коренится в том, что государственная власть зависит от того, насколько покорны и послушны граждане, солдаты, служащие, журналисты, учителя, писатели и художники. Как только все эти люди начнут подозревать, что их обманывают, и перестанут поддерживать правительство, правительство потеряет свою законность и, следовательно, власть». Зинн также написал, что люди «с предельной ясностью понимают — если только их внимание не приковывается правительством и средствами массовой информации к разразившейся войне, — что миром заправляют богачи».
