Света тащила домой два объемистых пакета. Всякая канцелярская мелочь, тетради, три недостающих учебника… А еще попутно — всякие стиральные порошки, шампунь, красивые домашние тапки, попавшиеся на распродаже, — вся эта ерунда тянула руки к земле. После почти трех с лишним месяцев на свежем воздухе раскаленный асфальт, казалось, прожигал подошвы босоножек, машины чадили, как в аду.
«И почему я так решительно отказалась от его помощи? Испугалась? Привыкла все „сама“… Кажется, он даже обиделся. Я его, наверное, больше не увижу, — с тоской подумала Светлана и тут же пристыдила сама себя: — Конечно, не увидишь! Он чужой человек, бывший возлюбленный твоей сестры. Воспитание хорошее — вот и пожалел, подвез до города. А ты уж губы раскатала… Забудь».
Глава 14
Весь день Светлана не находила себе места: послезавтра Павлушке предстояло идти в первый класс. Она сама не ожидала, что будет так психовать. Проснулась рано утром и долго вглядывалась в лицо спящего сына, угадывая в нем младенческие черты того крохи, которого когда-то рассматривала в роддоме, и сходство с Аркадием, даже не вспомнившим о том, что его единственному ребенку предстоит пойти в школу. Потом, пока все в доме еще спали, долго гладила белоснежную рубашку, подбирала трусики, маечку, носочки, чистила ботинки… Едва Павел закончил пить чай, как мама потребовала его в комнату:
— Давай поскорее разденься. Надо все померить — вдруг ты за лето сильно вырос.
Павел начал баловаться, долго не мог снять домашнюю одежду, крутился, бегал за Дуськой, перепутал у майки зад и перед, потом начал натягивать ее на ногу…
— Да прекрати же ты!!! — Света заорала так, что Пашка и Ольга Ивановна даже пригнулись.
— Свет, ты чего?.. Зачем ребенка пугаешь?..
— Ой, простите меня. Я так психую… Ты когда меня в первый класс собирала, тоже волновалась?
— А как же…
— А что на меня надевали? А… тогда проще было. Даже сейчас помню — у меня платье коричневое форменное было с юбкой плиссированной, воротничок и манжеты кружевные, белый фартук. И банты огромные… И у меня тоже, как у Павлушки сейчас, накануне передние зубы выпали. Шла такая щербатая, орала во все горло… Помнишь, песня была «Сестренка Наташка теперь первоклашка…». И рябину помню — огромные бордовые кисти. Вообще детские воспоминания такие яркие… На торжественной линейке меня десятиклассник на плече нес. Я должна была все время звонить в колокольчик, а сама забывала. Звякну пару раз и перестаю — от страха, что меня уронят. А он мне все напоминал: «Звони, звони…»
Пашка раскрыв рот смотрел на маму. До него впервые дошло, что и она была когда-то девочкой, собиралась в первый класс… От волнения он даже забыл, что обиделся за ее крик, хотя вообще в последнее время очень болезненно реагировал на любое замечание, а стоило чуть повысить голос — начинал реветь.
Наконец одевание было закончено. Мама и бабушка, замерев, смотрели на Павла, который неузнаваемо преобразился. В белоснежной рубашке, черном галстуке, черных брюках со стрелками и темно-сером пиджаке в мелкую елочку. Вчерашний пухлый карапуз выглядел настоящим маленьким мужчиной. И очень красивым…
— Подойди к зеркалу… — Светлана с изумлением смотрела на сына, не веря, что это тот самый Пашка…
Павел вышел в коридор, встал перед большим зеркалом, внимательно посмотрел на свое отражение, нахмурился, развернулся и решительно снял пиджак.
— Паш, тебе что — не нравится?.. Ты такой красивый…
— Нет, сними, сними…
В глазах у мальчишки стояли слезы. Светлана разозлилась:
— Ну что ты реветь собрался?.. Перемажься еще весь соплями, изомнись…
— Свет, отстань от ребенка. — Ольга Ивановна мягко отстранила дочь. — Пойди на кухню, приготовь что-нибудь на обед… Паш, не расстраивайся. Переодевайся скорее — и пойдем погуляем.
* * *
Неужели школа в принципе не может меняться?..
Света уже изнемогала от тоски, ожидая конца торжественной линейки. На работе она оформила день без оплаты, чтобы сходить с Пашкой первого сентября в школу и потом устроить ему настоящий праздник. Все утро она носилась как угорелая — гладила рубашку, ставила тесто, готовила любимую начинку из яблок, изюма и корицы, ругалась с мамой по любому поводу. И когда настало время выходить из дома с нарядным сыном, сжимающим в руке небольшой, но очень стильный букет из осенних желтых и белых хризантем, без сил опустилась в кресло:
— Как я устала…
— Ну-ка соберись. Накрасься, причешись — и отправляйтесь. Нечего ребенку праздник портить. Зачем за пироги сама взялась? Я что, по-твоему, уже готовить разучилась?
Ольга Ивановна прятала под ворчанием сильное волнение. Почему-то такое давно ожидаемое событие, как первое сентября, стало для обеих женщин жутким испытанием. Один Пашка радовался — сегодня он с восторгом разглядывал себя в зеркале, ощущая переход в новое качество. Особую радость доставляла ему мысль о лучшем друге, которого родители решили еще на год оставить в детском саду.
— Надо будет вечером Илюше позвонить, — тараторил он всю дорогу. — Спрошу, как дела в саду. Расскажу про школу, а то ведь он ничего не знает… А я теперь смогу с ним гулять? И с Витусей? А, мам?
— Сможешь, конечно. Вечером пойдете с бабушкой гулять и на детской площадке всех увидите.
— А как же я пойду гулять, если мне еще надо будет уроки делать?
— Никаких уроков тебе пока задавать не будут… Ну, вот мы и пришли.
Школьный стадион производил впечатление разворошенного муравейника. Полтыщи учеников, многие с родителями, а то еще и с массой других родственников. Светлана почти лоб в лоб столкнулась со своей бывшей одноклассницей, которая тоже привела в первый класс младшую дочь. Девочку сопровождала процессия из пятерых взрослых. Приглядевшись, Светлана поняла, что все, кроме перепуганной малышки, были навеселе. Особенно дедушка первоклассницы, который специально приехал из столицы, где жил уже с третьей семьей. Дядька решил, что, поскольку его дочка прогнала мужа и осталась одна с двумя детьми, ему надлежит взять их под свою опеку, обеспечить материальную поддержку и мужское влияние.
— Свет, знакомься, это мой папа. — Сама Верка то ли еще не до конца отошла после вчерашнего, то ли приняла с утра для храбрости.
— Очень приятно. Андрей Михайлович! — Дядька произнес свое имя с необъяснимой гордостью. — А кто у нас первоклассник?
— Вот мой сын, Павел.
— Ну, здравствуй, Павел! Дай пять! Как дела? — Андрей Михайлович так интенсивно тряс Пашкину ладонь, что у того в глазах появился настоящий испуг. — А где у Павла папа?
Верка толкнула папашу в бок и весело заржала:
— Там же, где и все они. Правда, Тань?
Ее подружке, которая до сих пор тихо стояла рядом, шутка показалась замечательной. Веселье начинало принимать какие-то фантасмагорические формы. Перепуганные дети втягивали головы в плечи, а взрослые заходились в истерическом хохоте. Светлана мучительно думала, как свалить от этой веселой компании, но Верка, похоже, считала встречу с бывшей одноклассницей большой удачей.
