Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
* * *
Больше всего Иветту беспокоила обособленность дочки. Может, поговорить с ней? У девочки есть все данные, чтобы влиться в коллектив и даже стать лидером. Но Аня, в отличие от Иветты, не чувствовала себя несчастной, а потому не могла понять, чего добивается мама. Дружить со всеми? Ей этого не надо. Все – придурки. Одноклассники – посредственности. Она как-то принесла в класс кроссворд, так смех один: ребята всем скопом не отгадали и половины слов. Только Сережке Аня прощала недостаток интеллекта. Есть такое свойство – любить вопреки всему, а не за что-то. Она приняла как аксиому, что брат – герой вроде д'Артаньяна, которому не нужно знать формулу квадратного корня. Зато она, Аня, в свои десять лет уже знала формулу правильной жизни и не нуждалась в маминых наставлениях.
* * *
Частная жизнь почти всегда для человека стоит на первом месте. Но страна находилась на пороге невообразимых катаклизмов. Появилось новое слово – «гласность». Повеяло свободой, радостью и чистотой. Общественный подъем захватил почти всех, даже Валентина. Невозможно было оставаться в сонном царстве скучного домашнего мирка. Валентин приносил домой журналы и подсовывал Иветте статьи, где описывались сенсационные факты: подпольные рынки невольников и рабский труд в восточных республиках, тайные убийства, миллионные хищения. Иветта растерянно качала головой, Валентин с непонятной радостью клеймил новоявленных преступников. Страна превратилась в одну дружную завалинку, где судачили о «злоупотреблениях» власти.
Но Иветту больше радовало, что в магазинах появились необычные новинки – книги незнакомых ей авторов. Вначале своих, затем западных. И наконец запестрели книги эмигрантов: Иосифа Бродского, Владимира Набокова и многих других. О Бродском Иветта слышала несколько лет назад от Глеба Четвергова. «Как-то Глеб теперь поживает?» – однажды подумалось ей. И вновь взгляд ее скользил по страницам. Вскользь слышанные имена наполнялись конкретным содержанием. Новым пониманием наполнялась и ее жизнь – просыпалась внутренняя Иветта. Валентин, читавший исключительно политические разоблачения, к пристрастию жены стал терпимее. Он тоже преодолел начальные классы супружества. Теперь он выставлял лишь одно требование, порядок в доме. Сюда входили чистота, приготовленный обед и ухоженные дети.
* * *
Годы перестройки глотались как пирожки: кто-то застревали в горле, кто-то быстро насыщался вкусной начинкой, кто-то отбрасывал в сторону недоеденный кусок.
Общество превратилось в кипящий котел. На поверхности еще плавали отголоски социализма: талоны на продукты, распределительные списки. Но в глубине котла уже вызревали зерна капиталистического уклада. Теперь и продукты добывали по-разному: одни метались по магазинам, другие изворачивались, протаптывали дорожки на рынок или прямо на склад. Это время стало звездным часом Валентина. Никто не умел с таким проворством оказаться в торговой точке в момент завоза, поменять водочный талон на кофейный, выкупить стиральный порошок по квиткам на мыло. Его подвиги были для Иветты! спасением. Она с ужасом смотрела на толпы, осаждающие полупустые прилавки. Не меньшее опасение вызывали в ней и одиночки-кооператоры: как и большая часть людей, она видела в них жуликов.
Но постепенно взгляды Иветты на предпринимателей стали меняться. В кооперативы объединялись люди науки и техники. Они использовали бывшие военные разработки, и это радовало. Кустари, продающие забавные поделки, крестьяне, торгующие молоком и овощами, тоже вызывали у Иветты уважение. Время монополистов-олигархов было еще впереди, в обществе процветала здоровая конкуренция. Буйным цветом распускались и новые творческие коллективы: молодежные театры, ансамбли.
Однажды Жанна сообщила подруге новость: Володя Амосов открыл театрик нового толка. Ютился он в подвале на Моховой, работал в авангардном стиле. За минувшие годы Амосов не сумел сделать карьеру: ни один солидный театр не принял его в труппу, ни один режиссер не пригласил на роль первого плана, не говоря уже о главной. Работа на эстраде ему опротивела: Амосов давно жаловался, что актер – самая зависимая профессия. И вот теперь он стал и директором театра, и режиссером, и актером в одном лице. Вокруг него сплотилась группа молодых дарований, и родился театр «Журавли». Художником-оформителем стал Глеб Четвергов, за три года так и не поступивший в академию. Проходили в основном те, кто послушно следовал классической школе, не пытаясь выразить что-то свое. Глеб все время сбивался на абстрактные выкрутасы, непозволительные для школяра. Как многие недоучившиеся художники, он считал себя гением: «Мы с Михаилом Шемякиным университетов не кончали». Во времена «поколения дворников и сторожей» Глеб, возможно, стал бы свободным художником, но теперь открылись возможности для практической деятельности. В театре «Журавли» простор для фантазий был огромный. Владимир лишь очерчивал общую режиссерскую задачу – здесь ставились интерактивные спектакли с участием зрителя, – предоставляя Глебу полную свободу решений.
Иветта уже много лет никуда не ходила: ни в театры, кроме детских, ни на выставки. А между тем наступило время, когда выходные вновь вернулись в ее распоряжение. Подросшие дети проводили их со сверстниками или самостоятельно. Сергей с приятелями организовал рок-группу. Школа выделила им помещение, и мальчишки часами пропадали там, завывая под грохот усилителей. Аня все свободное время проводила за учебниками – она становилась неизменным победителем математических олимпиад в своей возрастной группе. А Валентин сидел у телевизора с бутылкой пива, никуда не же лая выходить. Иветта, справившись с домашним! делами, устраивалась рядом и тоже смотрела футбольный матч – его муж отыскивал в любой час на любом канале. Альтернативой телевизору было только чтение.
– Рано ты записала себя в старухи! – как-то принялась ругаться по телефону Жанна. – Сейчас такое время, а ты сидишь дома. Это непозволительно! В субботу идем на спектакль к Амосову. И никаких возражений я не принимаю!
Жанна разошлась и со вторым мужем и растила Ромку одна. Детская мечта мальчика стать дипломатом сменилась вполне реальным проектом: поступить на журфак. Однако возникли трудности с экзаменом по истории – разгорелся какой-то конфликт с учителем. Подробности Жанна обещала рассказать при встрече. Они поговорили еще немного и разъединились.
Валентин не препятствовал походу жены в театр с подругой. В последнее время между супругами не вспыхивало ни ссор, ни размолвок. Ревность его тоже поутихла – оснований не было. Жена все время на глазах: и дома, и на работе. Кроме того, возросшие бытовые трудности сплачивали семьи. Ситуация Жанны в этом плане была уникальна.
9
В тесном подвале царил полумрак. На стенах – редкие светильники в виде свечей. В центре зала – сцена, подобие цирковой арены, вокруг – два ряда протертых до дыр плюшевых диванчиков. Их списали из государственного театра, а Владимир оперативно прибрал. Актеры двигались, оказываясь то спиной к зрителям, то лицом. Все как в жизни. Так создавался особый эффект присутствия. Зрители мгновенно превращались в соучастников. В гардеробе взамен верхней одежды им выдавали длинные дождевики с капюшонами, которые предлагали сразу надеть. Во время представления на аудиторию обрушивались потоки воды, брызги красок, в проход кидались дымовые шашки. Завсегдатаи привыкли к новациям и радовались каждому трюку: здесь взрослые чувствовали себя детьми. Смысл пьесы ускользал от зрителей. Действия адресовались не уму, а ощущениям. Настроение общего балдежа постепенно заразило Иветту, и она перестала следить за сюжетом, бездумно погрузившись в мир абсурда. Спектакль окончился неожиданно, на полуслове – так было задумано режиссером. Незаконченные истории лучше запоминаются и возвращают зрителя в театр. Иветта почувствовала себя маленькой девочкой, которую мама отправляет спать в разгар игры. Но спать ей сейчас совсем не хотелось – она только очнулась от многолетней спячки! – Как хорошо хоть на вечер забыть обо всех заботах. Как приятно погрузиться в бездумную радость. Она восторженно повернулась к подруге:
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
