— Он… хотел меня увидеть.
— Это понятно. Мчался за тобой из Монте-Карло… не мог расстаться даже на две недели! — Питер цинично хохотнул.
У Джанин от переживаний раскалывалась голова. Она в отчаянии спрашивала себя, что делать. Казалось, все обстоятельства против нее. Питер подумает, что она виновна. Если она скажет правду… о шантаже Никко… что она вышла за него замуж, а их брак оказался недействительным… Питер подумает самое плохое. Он уже именно так и думал. Она оказалась меж двух огней. В раздумья Джанин ворвалась жестокая действительность. Она услышала холодный, обвиняющий голос Питера:
— Послушай, Джанин. Если я когда-нибудь снова застану тебя с этим мужчиной, я убью его. Да, клянусь Богом, пристрелю как собаку. Если бы он сейчас не ускользнул, как грязный трус, думаю, я убил бы его уже сегодня.
Глаза Джанин, полные безнадежного отчаяния, неотрывно смотрели на такое дорогое ее сердцу, но сейчас страшно суровое и непреклонное лицо Питера.
— Питер, если бы только ты понял, — прошептала она.
— Что касается тебя, — добавил муж, — больше никогда не говори, что любишь меня, Джанин. Я тебе не поверю.
Она молчала. Просто беспомощно сидела, сцепив в отчаянии пальцы изящных рук. Из ее глаз текли слезы. Каждое его слово наносило Джанин смертельную рану. Да, слова Питера о том, что он не поверит в ее любовь, оказались сродни смерти.
— Хочешь, чтобы я собрала вещи и… уехала? — Она говорила тихо, но в голосе звучала безысходность. — Хочешь, чтобы я… покинула тебя?
У него опять вырвался горький смешок.
— Собираешься вернуться к этой свинье танцовщику!
— Нет, нет! Я не хочу встречаться с Никко. Я больше никогда не хочу его видеть! Никогда! Ты неправильно судишь обо мне, Питер. Я только хочу остаться одна… если больше не нужна тебе.
Он медленно подошел к ней. Ее лицо было словно застывшая равнодушная маска. Но Питер страдал не меньше Джанин. Его тщеславие, его гордость ужасно пострадали. Он страшно разочаровался в жене. Но все еще ее любил… и от этого Питеру было больнее всего. Неожиданно он заставил ее встать и странным, грубым жестом прижал к своему плечу ее белокурую головку и… поцеловал Джанин в губы. Она ошеломленно взглянула на непредсказуемого супруга. Он ответил насмешливым взглядом.
— Ты мне еще нужна… вот зачем, — свирепо начал Питер. — Я не собираюсь отпускать тебя… чтобы какой-нибудь другой бедный дурень сошел с ума, поверив невинному выражению твоих чудесных глаз. Нет, Джан, ты принадлежишь мне. Так что останешься со мной. Я тебя обожал. Вчера ночью я готов был целовать тебе ноги. А сегодня ночью, моя дорогая, я тебя презираю!
— Питер… ради бога…
Ей показалось, что большая роскошная спальня завертелась у нее перед глазами. Джанин обмякла в его руках. А Питер продолжал покрывать ее лицо, шею, грудь яростными, презрительными поцелуями. Его ласки причиняли Джанин больше страданий, чем его гнев. Она почувствовала, как он взял ее на руки, положил на кровать и прислонил к подушкам. А после этого не воспринимала уже ничего… потому что потеряла сознание.
Не только Никко «преследовал добычу». Он поехал за Джанин в Лондон, потому что ему нужны были ее деньги. Клэр Уиллингтон помчалась за Никко, потому что, как оказалось, все еще любила легкомысленного мерзавца. Да, она все еще была влюблена в танцовщика. Клэр была эгоисткой. Она всегда хотела то, чего не могла получить. Теперь, когда она надоела Никко и тот дал понять, что интересовался ее деньгами гораздо больше, чем Клэр, разорившаяся богачка влюбилась еще сильнее. Словно безумная, она сгорала от желания вернуть Никко.
Поэтому когда Никко возвратился в отель, его ждал сюрприз. Он вошел к себе в спальню и с изумлением увидел в кресле у окна какую-то женщину с сигаретой. Клэр, собственной персоной.
— Какого черта ты здесь делаешь? — раздраженно спросил Никко.
Клэр встала, погасила окурок в пепельнице и подошла к нему. Ее щеки покраснели. Но она улыбалась.
— Не очень-то вежливо так приветствовать любимую женщину, Никко.
— Кажется, я ясно дал понять, что не люблю тебя… не так ли? — грубо ответил бывший воздыхатель.
Женщина еще больше покраснела. В глазах появились слезы.
— Никко, Никко, будь добр ко мне, — задыхаясь, пробормотала она. — Я ужасно несчастна. Я ехала день и ночь только с одним желанием… увидеть тебя… оказаться в твоих объятиях. Никко, ты когда-то любил меня. Неужели ты не полюбишь меня снова?
Он стоял не двигаясь, с суровым видом. Страсть Клэр не вызывала в нем ответного чувства. Она раздражала. Никко было наплевать на страдания Клэр Уиллингтон. Он уже ненавидел ее. Ведь ради этой женщины он совершил преступление. Вдова не знала этого, но от реальности не убежишь. Ненужное преступление. Она не стоила такой жертвы с его стороны. И теперь он чувствовал отвращение и к ней, и к гнусному воспоминанию о том выстреле из револьвера у входа в казино.
Никко высвободился из ненавистных объятий.
— Убирайся. Оставь меня в покое. Я видеть тебя не могу! — произнес он сквозь зубы.
Клэр отшатнулась. Она задыхалась. Лицо побелело. Вся ее обида выплеснулась в истерике. Она завизжала и двинулась на него, смеясь и плача:
— Скотина! Ах ты, скотина! Сказать такое мне. Мне! А в Монте-Карло ты говорил, что обожаешь меня… что женишься на мне… что отдал бы жизнь ради того, чтобы на мне жениться, если бы я была свободна. Боже мой! Подумать только, я хотела избавиться от Дерри… ради тебя! Дерри… который всегда был со мной таким порядочным… который обожал меня…
— Заткнись наконец! — грубо перебил Никко. — Что толку, черт возьми, теперь говорить о Дерри?
— Никакого толку… он умер… из-за тебя. Ты убил его! — завизжала Клэр. Ее искаженное от ярости лицо побагровело.
Она имела в виду, что Дерри покончил с собой из-за ее романа с Никко. Но случайно вырвавшиеся из ее уст слова оказали на Никко ошеломляющее действие. Она увидела, что его лицо стало пепельным, рот открылся в ужасе, а глаза чуть не вылезли из орбит.
— Боже! — прохрипел он. — Что ты имеешь в виду… что ты знаешь?..
Он остановился, задыхаясь. Никко готов был откусить себе язык. Какой дурак! Конечно, Клэр ничего не знала. Он что, не в своем уме… так себя выдать?
— Молодой Уиллингтон покончил с собой, потому что разорился, играя в азартные игры! — пробормотал он. — Я здесь ни при чем.
Но было слишком поздно. Клэр уже не билась в истерике. Его слова… его вид… заронили страшное подозрение. Да у него на лбу было написано «виновен». Достаточно взглянуть на вытаращенные глаза, пепельного цвета щеки и открытый рот. Она, что называется, выстрелила наугад и попала в десятку. Внезапно Клэр отшатнулась от Никко и приложила палец к дрожащим губам.
— Силы небесные! — прошептала она. — Никко… я думаю…
— В чем… в чем дело? — Он дернул себя за воротник.
