Что за чушь она несет? Разве на тумбочке в углу не стоит и не отливает золотом хрустальный графин, полный почти доверху? Шотландское виски, можно дать руку на отсечение, причем высшего качества!
Как назло, графин отлично просматривался из-за дивана. Однако в пыльном углу первоначальное слюноотделение скоро сменилось ужасной сухостью во рту.
Понятное дело, гость устроился так близко от Алекс, как только мог. Слава Богу, он хоть трезвенник, иначе пришлось бы еще больше страдать, слушая перестук кусочков льда в запотевших стаканах. И без того Дункан чувствовал себя дождевым червяком, который сдуру выполз прогуляться после дождя и теперь высыхал на ярком солнце.
Только бы они не стали барахтаться прямо на диване! Тогда он просто не переживет. От визга разболтанных пружин у него наверняка лопнут барабанные перепонки.
— Если честно, Алекс, я заехал сюда сегодня в надежде с тобой повидаться.
Подумаешь, откровение! Дураку ясно. Дункан едва удержался от ехидного хмыканья, но сразу помрачнел. Чем бы заткнуть уши, чтобы не слышать, как женщина, на которую он положил глаз, купится на болтовню мужика, которому самое место на щите с рекламой зубной пасты?
— Правда?
Голос прозвучал удивленно, словно тут и в самом деле есть чему удивляться. Впрочем, наверное, это тоже часть любовной игры.
— Я должен бы явиться и поддержать тебя гораздо раньше, утром, когда началась вся эта катавасия. Клянусь, я пытался! Сделал все, что мог, доказывал, что я член семьи и прочее, но в библиотеку меня все равно не пустили. Повторяли как заведенные: «Приказ сержанта! Приказ сержанта!» Уж этот мне Перкинс! Бойскаут-переросток.
— Ну, я уверена, что Том не превысил своих прав, — примирительно заметила Алекс. — На место преступления посторонние не допускаются.
— Можно подумать, я собирался там все перевернуть с ног на голову! Вообще не собирался ничего трогать. Неужели нельзя сделать исключение для близкого родственника и к тому же члена городского совета? В результате ты прошла через весь ужас одна. Воображаю, как тебе досталось!
Как мило с его стороны еще раз напомнить ей об инциденте. Разрази тебя гром, болван! Как если бы кто-то наверху подслушал его пожелание, и гость чихнул три раза подряд так душевно, что диван совсем зажало в угол, а с ним и Дункана. Затем он громко высморкался, а потом, к счастью, встал.
— Здесь вроде нет кошек, — посочувствовала Алекс.
— Если бы только кошки! Порой кажется, что у меня аллергия абсолютно на все.
— Спасибо, что беспокоишься за меня, Эрик, но, честное слово, хотя я ни за что на свете не хотела бы еще раз пройти через такое, со мной все в порядке.
— Да? Настолько в порядке, что ты забилась ночью в старый пустой дом?
Снова раздался скрип кожи и какое-то ерзанье. Чем там только занимается жертва аллергии абсолютно на все? Нежно пожимает Алекс руку и душит ее диванной подушкой? Близкий родственник, вот как? Интересно чей? Не далее как за обедом она утверждала, что не имеет в Штатах других родственников, кроме тетки и кузины.
— Я не забилась сюда, Эрик, я здесь занимаюсь делом, потому что… — Алекс засмеялась, но смех прозвучал грустно. — А вообще ты прав. Я пришла искать утешения у дедушки.
— А должна бы прийти ко мне! — с пафосом прогундосил гость.
Снова послышались звуки сморканий.
— Спасибо! — Алекс дождалась, когда он спрячет платок. — Ты такой великодушный!
В тесноте за диваном Дункан возвел глаза к потолку.
— Я в самом деле хочу помочь. Если тебе нужно с кем-то поделиться или выслушать добрый совет, я всегда к твоим услугам. Ты ведь знаешь, Фрэнклин был мне вроде отца. Сама мысль о том, что я могу отплатить ему за добро, помогая тебе… Алекс, дорогая, вот рука, на которую ты можешь опереться! Скорее, «вот рука, которая может тебя облапать». Ну и ублюдок!
— Должна признаться, у меня и в самом деле кое-что лежит на сердце…
Дункан сразу забыл про боль в сочленениях и напряг слух. Неужели она скажет мистеру Апчхи, где спрятана картина? Тогда останется только добраться до Ван Гога первым.
Пока тянулась нескончаемая пауза, Дункан ждал с растущим возбуждением, непроизвольно напрягая мышцы ног, словно готовился чертиком выскочить из-за дивана, как только вожделенная новость прозвучит.
— Никак не пойму, зачем мне подбросили тело.
«Чтобы со страху ты проболталась о Ван Гоге».
— То есть как подбросили? — удивился мистер Апчхи. — Разве не там его убили?
— Нет. Полиция считает, что его убили где-то еще и уже мертвым перенесли в библиотеку.
Голос задрожал, потянулась новая пауза.
— Ты никого не подозреваешь?
— Никого.
— А убитый? Ты его знала?
— Нет. Не знаю, не знакома, не видела. Все очень странно… Снова молчание.
— Ну… — мистер Апчхи поколебался, — может, скоро объявится человек, который его знал, или обнаружатся новые улики. Я ни минуты не сомневаюсь, что виновник будет найден. А пока, если тебе что-нибудь придет в голову… или, скажем, всплывет в памяти, приходи ко мне в любое время дня и ночи.
— Мне будет легче от сознания, что в мире есть человек, которому я могу доверять. А теперь давай сменим тему. Если на ночь только и говорить, что об убийстве, приснится кошмар.
— Конечно, конечно! — Новая продолжительная пауза. — Ты давно общалась с Джиллиан?
Молчание длилось до того выразительно долго, что даже Дункан сообразил, что смена темы не самая удачная. Вообще разговор сильно напоминал диалоги из фильмов Бергмана.
— Она звонила мне сегодня после обеда, — послышался странный звук, не вполне вздох, не вполне стон. — Сегодняшний день целиком состоял из приятных сюрпризов.
Хотелось верить, что едкая ирония Алекс не относится к обеду в обществе обаятельного профессора, его опаляющим поцелуям и самому факту, что ей светит роман всех времен и народов.
— Не щади меня! — патетически воззвал мистер Апчхи. — У нее очередной кризис?
Алекс заговорила бесстрастно:
— Правда, что ты хочешь с ней сойтись? Так я поняла с ее слов.
Диван дернулся, кто-то заходил по кабинету туда-сюда. Очевидно, пораженный в самое сердце мистер Апчхи.
— Боже мой, Алекс! Боже мой! Не знаю, что и делать! Джиллиан нужно больше, чем я могу дать, даже если вывернусь наизнанку.
— Я так и подумала, что это лишь ее домыслы.
— Мне так жаль! То, что у нас развалилась семья, осложнило жизнь еще и тебе. Если бы я тогда знал, что Фрэнклин вот-вот… что все так обернется, я бы уж как-нибудь протянул время. Однако что сделано, то сделано. Нелегко оставлять женщину, с которой прожил восемь лет. Бог свидетель, я был ей хорошим мужем! Содержал ее, терпел все: наркотики, выпивку, ложь за ложью. В конце концов, Алекс, я тоже живой человек! Знаешь, я ведь заезжал к ней пару дней назад, посмотреть, как она держится. Хоть Джиллиан и не очень тепло относилась к Фрэнклину, сам он ее любил.
