Чем скорее она выкинет из головы глупости, тем лучше. Когда дело доходит до любви и романов, Робби Бредшоу более реальный шанс для Синди.
Но часть ее души все равно всегда будет принадлежать Блейку.
Хочет он этого или нет.
Уже приближалась полночь, когда они вернулись на ранчо. Всю дорогу домой с лица дедушки не сходила довольная улыбка. Поднявшись на крыльцо, он остановился и поглядел на молодой месяц.
— Какая чудная ночь.
— Да. — Синди подняла глаза на звезды. — Я немного посижу на крылечке. После танцев мне что-то спать не хочется.
— Посмотрим, как ты заговоришь завтра утром, — проворчал дед.
Блейк собрался пойти в дом вслед за Таком, но Синди потянула его за руку.
— Давай посидим вдвоем.
Он замер на месте.
Может, она не правильно поступила, остановив его? Но ей так не хотелось, чтобы этот чудесный вечер закончился. Ей не давали покоя мысли о Блейке и их несостоявшемся поцелуе.
— Я хочу поговорить с тобой, — выпалила Синди в надежде что-нибудь придумать.
Он пожал плечами.
— Ну, давай поговорим.
Она села на перила, а он устроился рядом.
— Мне сегодня было весело, — начала девушка.
— Твоему деду тоже. Я никогда не видел, чтобы он так отплясывал.
— Как ты думаешь, ему нравится Лорейн? — Синди уткнулась Блейку в плечо. — Ты понимаешь все тонкости лучше, чем я.
— Мне кажется, да. — Он откинулся назад, деревянная перекладина под ним заскрипела. — Но не многие женщины умеют любить ковбоев.
Синди не совсем понимала, что он хочет этим сказать, но в себе была уверена. Если ей выдастся шанс, уж она сумеет любить такого ковбоя, как Блейк.
Интересно, а женщина Блейка сможет любить его так, как он этого заслуживает?
Она понимала, что лучше не говорить с ним об этом, но ее разбирало любопытство.
— Расскажи мне о Джессике.
— Тут нечего рассказывать.
Синди недоверчиво усмехнулась.
— Кто она?
— Профессиональная наездница. Хорошая девчонка. Красивая. Но она хочет от меня больше, чем я могу ей дать.
Синди повернулась на своем месте, перила закачались, и она коснулась его колена.
— Это как?
— Она хочет выйти за меня замуж, хочет, чтобы мы купили свой дом. А я не создан для семьи.
— Почему?
Блейк долго молчал. Может, он сам не знает ясного ответа или не знает, как выразить словами, чтобы она сумела понять?
— В семейной жизни нужно постоянно идти на компромиссы, делать над собой усилия, а я никогда не смогу этого.
Она не совсем поняла, что он имеет в виду. Но он и раньше говорил подобные вещи, над которыми она особенно не задумывалась.
От волнения Синди почувствовала легкий озноб. Неужели Блейк на всю жизнь останется холостяком?
— Ты не думаешь, что это связано с теми ранами, о которых говорила Шерри?
— Какими ранами? Зря ты так веришь этой женщине. Я просто не принадлежу к вашему кругу, я — аутсайдер. Только и всего.
— Я не считаю, что ты чем-то отличаешься от всех остальных.
— Может, ты и не видишь этого. Но я всегда чувствовал свое отличие. И больше со стороны отцовской семьи, чем маминой. Но даже если бы они вели себя по-другому… — он замолчал, словно его самого озарила догадка, и посмотрел на небо Техаса, словно ища ответ на вопрос, который мучил его всю жизнь.
— Ты наш, — твердо сказала Синди, — ты с нами. Так ли это?
Всем известно, что Синди и Так хорошо к нему относились, но он тем не менее сохранял эмоциональную дистанцию. Он не мог даже толком объяснить, почему. Скорее всего, он просто боялся. Боялся в конце концов быть отвергнутым.
— Здесь я тоже чужой, — сказал он. — Но я благодарен вам с Таком за все, что вы для меня сделали. Даже больше, чем ты думаешь.
Блейк очень уважал старого ковбоя, который мог отругать парня, но мог и похвалить, если он того заслуживал. И хотя Синди временами была очень надоедлива, Блейк все равно заботился о ней. И доверял, как никому другому.
Она потерлась об него плечом.
— Почему-то у меня такое чувство, что ты не хочешь никому принадлежать.
Не стоит даже пытаться. Он это понял, когда был еще ребенком, когда узнал, что он полукровка, который в обеих культурах чувствует себя чужим.
А вот родео было его собственным миром.
— Если тебя это так заботит, я нашел свое место на арене.
— Но у тебя есть друзья в Блоссоме. Джесон Стронг и Трейс Маккейб уважают тебя. Я видела, как вы тепло приветствуете друг друга.
— Ты права. Эти парни лучше всех.
Они стали хорошими и верными друзьями с того самого вечера, когда произошла драка. Когда Блейк только появился здесь впервые, они были просто хорошими знакомыми. Трейс — капитан команды — был на два года старше Блейка. А Джесон, который уже закончил школу, был помощником тренера.
— Ты никогда мне не рассказывал, что вызвало драку.
Он упоминал как-то, что началось все со слов «ваша команда играет, как куча девчонок». Но обычно он не реагировал на такие замечания. И Синди подозревала, что в тот вечер случилось нечто посерьезнее.
— Во время игры один из защитников после каждого тайма дразнил меня. Мне это здорово надоело. Но когда я шел на автобус, он отпустил в мой адрес ругательство на моем родном языке, назвав меня дикарем. Он и во время игры пытался меня задеть. — Блейк откинулся назад, отчего перила заскрипели.
— И тогда вступились Джесон и Трейс?
Блейк резко выдохнул.
— Нет. Я уже хорошенько отделал наглеца. Но несколько парней из его команды пришли ему на помощь. И когда я понял, что мне несдобровать, вмешался Трейс. Драка продолжалась, пока не подоспел Джесон и, используя свой авторитет помощника тренера, не разнял нас. Нам с Трейсом здорово досталось, но остальным не меньше.
— Вот видишь. Значит, ты можешь ладить с Джесоном и Трейсом?
— Да, — согласился он. — Ты права. Но всегда найдутся люди, готовые напомнить мне, что я здесь чужой.
Синди полагала, что понимает его чувства. Она тоже всегда отличалась от окружающих.
— Ты — не единственный, кому приходится бороться за то, чтобы его признали своим и благосклонно относились.
— Да, ты права. У тебя тоже было мало друзей?
— Элизабет Дюпре, дочь Битей, всегда хорошо ко мне относилась. И я считала ее своей подругой, но мы учились в разных классах, а после занятий у меня всегда было много дел. — Она провела пальцем по стойке крыльца. — Но некоторые девочки в школе смеялись надо мной, над моими словами или над тем, как я одета.
