— Сядешь со мной? — спросила Эмили у Кейна, беря его за руку. — А ты, Шеннон, сядешь с другой стороны. Так я смогу говорить с вами обоими.
Шеннон села между Эмили и Истер. Девушка, вопреки своему обещанию, монополизировала внимание Кейна. Приступ ревности у Шеннон повторился. Неужели и она была такой в семнадцать лет? Ей стало жаль Эмили. Наконец та отстала от Кейна и переключилась на Шеннон, выпытывая, где она покупает одежду, какой косметикой пользуется, нравится ли ей ароматерапия.
— Ах, Шеннон, хотела бы я выглядеть так, как ты! — неожиданно воскликнула Эмили. — Каково это, когда мужчины едят у тебя из рук?
— Эмили! — зашипел на нее Барт.
За столом воцарилась тишина. Шеннон бросило в жар. Она мечтала оказаться где угодно, только не здесь.
— Это очень неудобно, поверь мне, — промурлыкала она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более беззаботно. — Было бы неплохо, если бы они хоть иногда пользовались тарелками.
Шутка не удалась. Ее фраза прозвучала напыщенно и вульгарно. А она так не хотела подводить Кейна. Шеннон почувствовала на себе стальной взгляд его серо-голубых глаз, и ей стало стыдно. Она спрятала смущение под соблазнительной улыбкой.
— О, Шеннон, ты такая остроумная! — восхитилась Эмили. — А то, что о тебе пишут...
—...вряд ли достойно похвалы, — тихим голосом закончила за нее Шеннон. — Когда ты подрастешь, то поймешь — не стоит верить всему, что пишут в газетах.
— Я должна извиниться за свою племянницу, — сказала Истер. — Она дерзкая и избалованная девчонка.
— Все в порядке. Мне тоже было семнадцать. — От поддержки хозяйки ей стало немного лучше.
Барт постарался сменить тему разговора на более нейтральную. Заговорили о политике, об отношениях Англии и Франции.
— Земля твоих предков? — улыбнулась Истер, имея в виду французские корни Шеннон.
— Да, наверное, поэтому я очень люблю Францию. — Она улыбнулась в ответ и вдруг поняла, как прав Кейн, когда говорил, что она не была бы счастлива в Барселоне. Возможно, он делал то, что хотела бы сделать сама Шеннон, но боялась и не могла. Неужели он понял ее тоску по дому, хотя она даже не осознавала, как сильно скучает?
Смех Эмили прервал ее размышления. Девочка вскочила из-за стола, уронив стул.
— Шеннон, пойдем поплаваем! — Она уже расстегивала платье. — И ты, Кейн!
— Боюсь, что не могу. Мне нужно кое-что обсудить с твоим дядей. — Было видно, что он устал от приставаний Эмили.
— А я боюсь, что не взяла купальник, — сказала Шеннон с облегчением.
— Я могу одолжить тебе свой, — предложила Истер.
— Нет, не нужно. — Что еще она могла сказать? Шеннон действительно была бы не прочь поплавать, но не хотела терпеть бестактные замечания Эмили.
— Ты, кажется, забыла, Шеннон? Ты ведь купила бикини сегодня утром, — напомнил Кейн. — Пакет — в машине.
Сердце Шеннон упало. Ну зачем он напомнил?!
— Правда? — Глаза Эмили засияли любопытством. — Можно мне посмотреть? Надень его, Шеннон! Или ты боишься воды? — Она хихикнула.
— Вряд ли тот, кто плавает в море с дельфинами, боится воды. — Казалось, Кейн забавлялся ее замешательством. — Иди поплавай, Шеннон.
Это был конец. Последнее, что она хотела бы сделать, — это показаться здесь в своем бикини. Но что ей оставалось? Сказать, что разболелась голова? Это было бы смешно. Она не хотела быть грубой. Истер распорядилась, чтобы шофер принес купальник. Понурив голову, стараясь не встречаться взглядом с Кейном, Шеннон прошла за Эмили в ее комнату переодеться.
Она появилась в ярко-оранжевом бикини, состоявшем из нескольких полосок ткани, обшитых бисером, и почти ничего не скрывавшем. Гордо подняв голову, стараясь ни на кого не смотреть, Шеннон прошла к бассейну, чувствуя на себе тяжелый взгляд Кейна.
Кейну стало неудобно в тесных брюках. Он положил ногу на ногу. Он никогда еще не видел такой красоты: тонкая талия, нежные изгибы бедер, упругие ягодицы, разделенные оранжевой полоской...
— О господи! — прошептал Барт. Он не мог оторвать глаз от тела Шеннон. Она нырнула в бассейн и теперь грациозно плыла кролем. — Она божественна, Кейн. Если бы она была моей, я бы запер ее на ключ, чтобы она принадлежала только мне.
— Да, — выдохнул Кейн. Как он мог cосредоточиться на делах, когда она расхаживала перед ним почти обнаженной? Несмотря на всю силу воли, он был всего лишь человеком. Гнев в нем нарастал. Шеннон вырядилась так, чтобы досадить ему? Чтобы заставить его есть у нее с руки? Валяться у нее в ногах, как те глупцы, о которых она так легкомысленно говорила? Однако Кейн был уверен, что в ее планы не входило оголяться перед Колтранами. Теперь он понимал, почему она так долго не соглашалась плавать с Эмили.
Но было и еще что-то, кроме его злости на нее, кроме желания. Это восхищение. Он восхищался ее мужеством. Она была умной девушкой, куда более умной, чем думали многие, и если Шеннон планировала соблазнить его, то каков мотив? Желание увидеть его униженным, раздавленным лишь потому, что он сказал, что не хочет ее? И Кейн чувствовал, что готов сдаться. Или она хотела соблазнить его, чтобы посмеяться над ним? В конце концов, разве она — не маленькая кокетка, которой не жалко испортить жизнь человека ради своих удовольствий? Он вспомнил скандал с Джейсоном и его женой, которая пыталась покончить с жизнью, когда узнала про Шеннон. Что же ему делать? Во всяком случае, не поддаваться на ее уловки.
Отрицать то, что Шеннон его возбуждала, как ни одна женщина, что он хотел ее, было бы глупо. Кейн не мог не восхищаться ее грацией, ее совершенным телом. Но он был зол: она опозорила его перед друзьями и клиентами. Что ж, на сей раз ей это даром не пройдет.
— Вы обязательно должны навестить нас снова, — прощаясь, сказала Истер.
Шеннон была уверена, что приглашение искреннее. Они стояли у машины и ждали Барта с Кейном.
— Мне очень стыдно за Эмили, — повторила хозяйка дома. — Мне кажется, ей нравится Кейн. Это детское увлечение. Вы ведь не против?
— Конечно, нет! — Да и почему она должна быть против? Они не встречаются, как подумала Истер.
— Мы с Бартом волнуемся за него. Он слишком много работает.
Женщины обернулись и посмотрели на Кейна. Он внимательно слушал, что ему говорил Барт. Рядом стояла Эмили и смотрела на Кейна влюбленными глазами.
— Настоящий мужчина, — сказала Истер. — Холоден снаружи и горяч внутри. Но редко бывает вспыльчив, что, бесспорно, хорошо для близких ему людей. Особенно для Софи.
— Софи? — Шеннон нахмурилась. Истер поощряет полигамию? Наверное, да, если не сомневается, что у Шеннон с Кейном тоже романтические отношения.
— Софи стала милой молодой женщиной, — продолжала Истер, удивленная замешательством Шеннон. — Хотя Кейн до сих пор опекает ее. Она — поздний ребенок. Ей было всего восемь, когда умерли их родители.
