– Понимаю, что ужинаешь, не песни поешь! Но откуда ты здесь взялась?
Я прикидываюсь сбитой с толку. Поднимаю плечи и расширяю глаза.
– Как откуда? Из Ноттингема, конечно. Что с тобой, дорогой?
– Какого черта ты тут делаешь?! – Гарольд начинает беситься. Если в такие минуты его тотчас не успокоить, он разойдется не на шутку, а потом будет сутки ходить пасмурный. – Почему ты в Берлине?
Кручу головой и слегка хмурюсь.
– Послушай, но ведь сегодня утром я сообщила тебе, что тоже в Германии. Подробностей ты не пожелал знать, сказал, что будешь занят до ночи.
Перевожу взгляд на его столик, где, повернувшись к нам вполоборота вместе со стулом, сидит его блондинка, и поражаюсь, что мне удается сохранять столь невообразимое спокойствие.
На лице немки недоумение и гнев. Возвышающийся над столом фиолетово-оранжевый букет комично сочетается с ее насыщенно-сиреневой помадой.
– Насколько я поняла, у тебя правда до сих пор дела, – прибавляю я таким голосом, будто не вижу ничего подозрительного ни в спутнице Гарольда, ни в цветах.
Наверное, именно мой тон вместе с осознанием того, что налицо его ложь и измена и невозможно выкрутиться, толкают Гарольда на совершенно нелепые действия. Он вдруг подпрыгивает ко мне, упирается рукой на стол и начинает махать перед моим лицом пальцем.
– Эй, поосторожнее, – произносит Джошуа бесстрашно и спокойно, но при этом настолько грозно, что Гарольд замирает, опускает руку и мгновение-другое молча смотрит то на меня, то на Джошуа.
– А это кто такой? – спрашивает он незнакомым, отталкивающе визгливым голосом.
У меня возникает чувство, что Гарольда подменили. Я и подумать не могла, что он бывает таким отвратным.
– Я спрашиваю, кто это такой?! – Он испепеляет меня взглядом, в котором горят злоба, отчаяние и нечто похожее на страх.
– Это Джошуа… гм… – Черт! Я не знаю фамилии Джошуа. Сегодня, когда мне представляли его в офисе, я пропустила ее мимо ушей, а тогда, в Испании, он, по-моему, назвался просто по имени.
– Мейзел, – приходит мне на выручку Джошуа, и я бросаю на него быстрый исполненный признательности взгляд.
– Верно, Джошуа Мейзел. – Я беззаботно хохочу – во мне снова пробуждается столь неприятная Гарольду привычка веселиться, когда вовсе не до смеха. – У меня ужасная память на фамилии.
– Серьезно?! – запальчиво спрашивает Гарольд, будто в этом вся суть нашего разбирательства. – По-моему, еще полмесяца назад ты запоминала их прекрасно. Когда мне позвонил новый босс, тот о котором я успел лишь вскользь упомянуть, ты даже подсказала, как к нему обратиться, потому что запомнила фамилию, услышав ее один-единственный раз. Не помнишь?!
– Правда? – Делаю изумленное лицо и прикидываюсь, будто напрягаю память. – Ах да! Конечно! – Озабоченно сдвигаю брови. – Наверное, это после курятины. Да-да, все дело наверняка в ней.
– Какой еще курятины?! – визжит Гарольд.
– Понимаешь, – проникновенно глядя ему в глаза, говорю я, – сегодня в гостинице я съела на завтрак кусок курицы. До того вкусной – пальчики оближешь! Потом попросила повторить заказ, потом еще раз. – Сильнее нахмуриваюсь и киваю. – Да, верно, проблемы начались после этого завтрака. – Похлопываю себя по макушке. – Память стала куриная. Во всяком случае, на фамилии.
– Опять ты со своими проклятыми шуточками! – Гарольд шлепает по столу ладонью.
Джошуа резко подается вперед.
– Поосторожнее! Я что, не ясно выразился?
Гарольд смотрит на него вызывающе, но вместе с тем боязливо и ничего не отвечает.
– Какие-то проблемы, господа? – неслышно приблизившись к нашему столику, спрашивает по-английски амбал в черном, определенно охранник.
– Мы просто разговариваем! – огрызается Гарольд.
– Разговаривать в подобном тоне у нас не разрешается, – негромко и вежливо, но при этом категорично и со скрытой угрозой предупреждает охранник. – Или немедленно прекратите или отправляйтесь в другое место.
– Шейла, выйдем! – приказным тоном велит мне Гарольд. – Там разберемся.
– Никуда она не пойдет, – твердо отвечает Джошуа, и от осознания, что у меня такой заступник, я чувствую себя прекрасной дамой, из-за которой устраивается рыцарский поединок. – Мы мирно беседуем, вы являетесь без приглашения и начинаете ни с того ни с сего качать права.
– Мирно беседуете? – ядовито переспрашивает Гарольд. – Может, еще скажете – на невинные темы?
Я пожимаю плечами.
– Ты угадал.
Гарольд с видом борца за справедливость, разоблачившего шайку мошенников, кивает на букетик в вазе.
– А это как называется?
– Примерно так же, как цветистое великолепие на вашем столике, – бесстрастно говорит Джошуа.
– Тебя никто не спрашивает! – рявкает Гарольд, и охранник берет его за руку.
– Прошу прощения, уважаемый, но, если вы сейчас же не оставите их в покое, я буду вынужден принять решительные меры.
– Это моя невеста, почти жена! – в негодовании восклицает Гарольд.
На нас начинают поглядывать посетители, и мне становится настолько стыдно, что хоть провались сквозь землю. Одна я пережила бы этот позор куда легче, но по моей милости страдает Джошуа, который живет в этом городе и, не исключено, знаком с кем-нибудь из здешних посетителей или еще столкнется с ними в будущем. Прикусываю губу и смотрю на него виноватыми глазами, но он совершенно невозмутим. Похоже, даже немного забавляется происходящим и не видит в Гарольде серьезной опасности.
– Представьте, я верю ей, думаю, что она дома, в Англии, и вдруг вижу ее здесь, с этим! – распространяется Гарольд, ни капли не стесняясь. Замечаю краем глаза, как блондинка медленно поднимается с места и решительно берет свой букет.
Охранник жестом просит Гарольда оставить объяснения при себе.
– Простите, такие подробности нас не касаются. Мы обязаны печься о порядке, остальное не наша забота.
Гарольд нервно, еще чаще, чем при беседе с блондинкой, кивает, точнее трясет головой, будто в лихорадке.
– Да-да, конечно. Я зна…
Его голос внезапно обрывается, и я лишь несколько секунд спустя понимаю, что происходит. Озверевшая подруга подскакивает к нему сзади и принимается хлестать букетом по темени.
– Что обозначать невеста?! Что обозначать жена?! – вопит она так громко, что закладывает уши.
Посетители за столиками вокруг оживленно переговариваются и косятся в нашу сторону. Кто-то возмущен, кто-то сбит с толку, кто-то давится от смеха.
– Беттина, прекрати! – кричит Гарольд, закрывая голову руками. В его волосах фиолетово-оранжевые лепестки, порванный зеленый листик зацепился за ухо. – Беттина!
