Время от времени они просыпались и занимались любовью. Она все еще ощущала на своей коже мускусный мужской запах его тела. Неужели это было на самом деле? Ответом служила смятая постель, скомканные простыни и невероятная тяжесть во всем теле. Он ушел. Она даже не слышала, как он уходил. На подушке рядом с нею, где все еще оставался следует его головы, лежал белый сложенный конверт. Рейчел неловкими пальцами схватила и открыла его. Оттуда выпал листок бумаги, а за ним – деньги в крупных купюрах. Банкноты рассыпались по простыне.
Рейчел дрожащей рукой поднесла листок к глазам. До нее не сразу дошло, что она читает отпечатанное на машинке соглашение между Кооперативом Фермеров на реке Ашипу и Бомонтом Ли Тилсоном, гласящее, что члены Кооператива отказываются от любого использования дороги от Элори-Поинт по собственности вышеозначенного Бомонта Ли Тилсона, собственника, до Старой Пристани Бомонта на реке Ашипу, включая подъезды к собственности Джона Дж. Монка, ныне взятой в аренду Уэсли Джеймсом Фалигантом для сельскохозяйственных надобностей, получая в качестве компенсации сумму в пятьсот($500) долларов.
Ниже шла линия точек и ее имя, Рейчел Г. Бринтон, а под ним слова: «Исполнительный секретарь Кооператива фермеров на реке Ашипу, Дрейтонвилл, Южная Калифорния…»
В самом конце страницы нережным мужским почерком было написано от руки: «подпиши и верни мне»
Женский голос теперь доносился с задней стороны дома, от самой двери:
– Эгей, Рейчел Бринтон, вы здесь?
Рейчел тупо смотрела на бумагу, не в силах пошевельнуться. Если она могла чем-то оправдать то, что произошло прошлой ночью, несмотря на ужасное начало, это была огромная нежность, которая охватила их обоих. Она чувствовала таинственную потребность в потрясающе красивом и загадочном человеке, в объятиях которого провела ночь.
Теперь, когда она держала в руках эту бумагу, мечты исчезли. Все очень просто: Бо Тилсон использовал ее. Чтобы она осознала всю полноту своего унижения и краха, он оставил деньги и бумагу, которую Рейчел должна подписать. И эта бумага даст ему все, чего он добивался.
Шум у задней двери стал громче. Рейчел не могла оставаться больше на месте. Отшвырнув деньги, бумагу, простыни, она выскочила из постели и нетвердой походкой пошла в гостиную за халатом. Комната выглядела разгромленной. Халат был там, где и остался вчера, на полу. Голос не слушался Рейчел; она не могла откликнуться на зов посетительницы.
Она взяла халат и быстро накинула его. Голос слышался уже в кухне.
– Рейчел? Дорогая, я уже в доме – задняя дверь открыта нараспашку.
Значит, он ушел через заднюю дверь.
Рейчел торопливо пригладила и откинула назад спутанные волосы, и в ту же минуту в дверях гостиной появилась молодая женщина почти шести футов ростом, с тонкой стройной фигуркой. Она была одета в дорогое бежевое платье из шелкового трикотажа и шерстяной жакет в тон платью, остренькое личико венчал шлем светлых, прекрасно подстриженных волос. Из-под челки на Рейчел глядели удивленные глаза цвета незабудок, удивление на миг сменилось чем-то вроде потрясения. Глаза расширились, но хорошенькое личико почти тут же приобрело веселое выражение.
– Боже мой, как же крепко вы спите! – Высокий серебристый голосок уроженки Юга рассыпался нервным смешком. – Я не хотела будить вас, золотко, но, поскольку ваша машина стоит здесь, во дворе, я знала, что вы дома. – Гостья взглянула вокруг, составив себе еще одно суждение относительно беспорядка в комнате. – Вы живете в этом прелестном домике совсем одна? Здесь, должно быть, – она замешкаюсь, подбирая подходящее слово, ресницы затрепетали, – очень тихо вдалеке от города.
Рейчел смотрела на нее, печально понимая, что в своем стареньком купальном халате, с босыми ногами и растрепанными волосами она выглядит либо как сумасшедшая, либо как пьяница с похмелья. Она оглянула на настенные часы в кухне. Девять утра.
Она никогда не просыпалась так поздно. Ни разу за всю свою упорядоченную жизнь.
– Боже мой, не обращайте на меня внимания! – воскликнула женщина. – Идите и одевайтесь. Я сяду вот сюда. – Взгляд ее упал на полузасохшее красноватое вещество на полу под ногами – остатки вылитого томатного супа. – И… и мне здесь будет удобно.
Рейчел на секунду прикрыла глаза. Когда она их открыла, гостья перекладывала книги с дивана на стол, чтобы сесть.
– Простите. – Голос Рейчел звучал хрипло. У нее было ощущение, что кошмар, пережитый ночью, продолжается. – Простите, неужели я забыла, что вы должны были прийти?
– Ох, милочка, – воскликнула блондинка, – вы даже не знаете, кто я, правда? Вы, наверное, думаете, что я дура набитая! Но, знаете, ваша мама сказала, что у вас небольшая старенькая «Тойота», и я увидела ее во дворе и решила, что вы дома, а Сисси сказала, что вы должны быть здесь, только, может быть, поздно встаете. Поэтому я стала стучаться и кричать, а потом вдруг подумала: боже, может быть, она заболела гриппом или чем еще и не может подняться с постели. – Гостья вдруг остановилась. – Ох, дорогуша, что я говорю?
Каждое слово было для Рейчел как удар по голове. Если бы только эта женщина назвала себя…
– Рейчел, золотко, я Дарси Батлер из Чарлстона. Моя мама вместе с твоей училась в Уэслианском университете в Мидлтауне, помнишь?
Нет, Рейчел не помнила. Она тяжело опустилась на ближайший стул. Некая сюрреалистичность этого утра не исчезала. Она провела ночь в постели с мужчиной. Для человека сколько-нибудь опытного ее вид, она была уверена в этом, свидетельствовал об этом. Она не помнила ничего относительно того, что ее мать посещала Уэслианский университет с кем-либо из Чарлстона.
– Ну, и твоя мама написала письмо моей маме, – продолжал литься серебристый голос. – Боже, я тут носилась, как курица с отрубленной головой, иначе приехала бы гораздо раньше. Отцовский корабль приплывает в Манилу, и мама поехала встретиться с ним, прежде чем отправиться в тур по памятникам китайского искусства, который начинается в Гонконге, а мне пришлось присматривать за негодницей-сестренкой. – Она бодро огляделась. – Я собираюсь похитить тебя, дорогая, взять с собою в Чарлстон. Настолько, насколько ты можешь. Дрейтонвилл такой маленький городок, что может надоесть до безумия, но, я полагаю, тебе уже это известно. Здесь можно умереть от скуки.
Рейчел с трудом успевала следить за быстрой речью красавицы гостьи, которая к тому же говорила с заметным чарлстонским акцентом, растягивая звуки. Мать Рейчел с присущей интуицией в том, что касалось нужд дочери, написала письмо университетской подруге, сообщая, что ее дочь работает в небольшом городке к югу от Чарлстона.
– Золотко, ты хорошо себя чувствуешь? – спросила гостья. – Почему бы тебе не принять горячую ванну, а я пока приготовлю твою одежду. Когда приведешь себя в порядок, ты почувствуешь себя гораздо лучше.
Рейчел попробовала представить себе, что кто-то будет готовить ей одежду, причем в спальне, где раз-бросанная постель насквозь пропахла мужским духом Бо Тилсона, занимавшегося с ней любовью.
