Чудесам нет конца!
И она жалела, что опоздала на представление. Десятифунтовая банкнота, заработанная за это время, ни в какое сравнение не шла с унижением Тодда. Об этом еще несколько лет будут говорить на панели!
Томми был потрясен, увидев, что Джоани вернулась так рано, да еще в сопровождении Джон-Джона и незнакомого мужчины. Ее раны расстроили его.
— С тобой все в порядке?
Джоани выдавила из себя улыбку.
— Да как видишь, небольшое происшествие.
Пол с удивлением смотрел на этого крупного человека, от которого исходило нездоровое обаяние.
Джон-Джон, как всегда, прошел в комнату Киры, чтобы убедиться в том, все ли с ней в порядке. Она была заботливо укрыта одеялом и счастливо улыбалась во сне. Он нагнулся и нежно поцеловал сестру в шелковистые волосы. Затем он сунул 20 фунтов в руку Томми, и тот быстро ушел. Он знал, когда бывает лишним.
— Кто это был? — спросил Пол.
Джоани в ответ рассмеялась, да так заразительно, что Пол тоже не смог удержаться.
Это была своего рода разрядка, в которой нуждались все. В их мире принято было смеяться над обстоятельствами. Это было единственным способом выжить.
Пол обнял Джоани за плечи, и они, хохоча, сели на софу. Джон-Джон наблюдал за ними, понимая, что за этим что-то есть, и его мать связана с Полом особыми отношениями, однако в любом случае он не входит в их круг. Он приготовил им выпить и ушел на кухню.
Проснувшаяся Кира в цветастой пижамке, как мышка, проскользнула в комнату. На ее лице был написан ужас.
— Мамочка, что с тобой? — прошептала она.
Джоани, заключив ее в свои объятия, сказала:
— Все в норме, дорогуша, просто мама споткнулась на ровном месте и упала.
Кира забралась к ней на колени и нежно погладила рану на щеке.
Пол молча наблюдал за тем, как Джон-Джон принес матери спиртное, затем компресс и, наконец, солпадеин. Он подсунул под спину Джоани подушки, чтобы ей удобнее было сидеть, затем взял на руки младшую сестренку и отнес ее в постель. По дороге он шепнул ей что-то смешное, чтобы девочка рассмеялась.
На Пола увиденное оказало сильное впечатление. Он припомнил лучшие времена, когда частенько захаживал сюда. Квартирка была по-прежнему безукоризненно чистая.
— Ты, Джоани, наверное, как и раньше, хранишь в шкафу весь этот хлам?
Она улыбнулась, хотя и была уязвлена его словами.
— Не только храню, но и покупаю помаленьку.
— Тебе сейчас уже лучше, Джоани? Правда?
Она почувствовала в его голосе искреннюю озабоченность, и это обрадовало ее. Она так долго любила этого человека. Теперь вот ее сын работает под его началом. И это здорово, потому что, когда у детей все получается, можно пройти через все невзгоды.
— Конечно, лучше. Надеюсь, с этой милой девушкой все в порядке. Она еще слишком молода.
Джон-Джон слушал их разговор. Джоани и Пол беседовали друг с другом открыто, как старые друзья, и он догадывался, что так оно и было на самом деле. Он вспомнил, как много лет назад, проснувшись, увидел Пола в постели матери. Она была счастлива, когда он появлялся у них. Пол готовил им обильные завтраки и доводил до слез своими шутками. Он был единственным мужчиной, который в какой-то мере заменял им отца.
Однако его визиты к Джоани постепенно сходили на нет и наконец вообще прекратились. По-своему им всем его не хватало, но не в такой степени, как Джоани. Тогда внутри нее что-то оборвалось. А теперь сын вновь видел их вместе и не сомневался в том, что она по-прежнему обожает этого человека, который продает ее направо и налево за десять фунтов и даже получает от нее за это проценты.
Мир сошел с ума, но, к счастью для Джон-Джона, он знал это с ранних лет жизни.
Как и его мать, он пытался лепить из своей жизни все, что мог.
Пол, снова оказавшись с Джоани, чувствовал себя уютно. Он вспомнил, как она с детьми обсуждала вымышленные обеды, на которые собиралась пригласить многочисленных гостей — от Бэтмана до Лиз Тейлор. Он охотно участвовал в этих проказах; он не припоминал, чтобы дома ему приходилось так смеяться.
Она добрая, эта Джоани, у нее большое сердце… Когда он гостил в ее счастливом семействе, он и сам был счастливым. Ее дети, в отличие от его собственных, просто обожают эту женщину, которая торгует своим телом, чтобы накормить и одеть их.
В своем доме он чувствовал себя чужим. Там ему приходилось снимать обувь и красться по коридору в свою спальню, дабы не произвести лишнего шума или не наделать беспорядка. Но у Джоани все было по-другому. Он любил выпить чашечку чая утром в кровати, слушать голоса детей, о чем-то спорящих между собой, и голос Джоани, добродушно покрикивающей на них. Она могла любому из них дать затрещину или ни с того ни с сего отвесить поцелуй, что, кстати, бывало гораздо чаще. Ему не хватало запаха этого места — детей и Джоани. Его дом пропах ароматическими отдушками, как, впрочем, и его жена.
Ему не хватало душевного тепла, исходящего от Джоани. Когда-то она прижимала его к своим грудям и утешала, как маленького. И он знал, что она с готовностью примет его, что бы ни случилось. Теперь он вновь почувствовал тягу к ней. Широта души этой женщины по-прежнему волновала его. Он пользовался ею за жалкие пенни, а иногда и вовсе бесплатно. Он приходил и уходил когда хотел, а потом и вовсе перестал заглядывать на огонек. Однако она этого никак не заслуживала. Джоани давала ему намного больше, чем получала от него. Намного больше…
Были и другие — такие же, как Джоани, и даже лучше ее. Лучше с физической точки зрения. Джоани старела, а он всегда был окружен молодыми девочками. Но ни у одной их них не было того, что было у нее. Но это же и отпугивало Пола: уж если на то пошло, кто она такая, а он — человек, с которым считаются. Но почему он так относится к женщине, которую мяли чаще, чем подержанный ковер? Почему это притяжение настолько сильно, что он чувствует себя умиротворенным только в ее компании, в ее мире, и даже присутствие ее детей делало его счастливым…
Как бы то ни было, Джоани до сих пор обладает властью над ним, и он хочет ее, хотя она и постарела за эти годы, стала какой-то измотанной. Однако ее улыбка по-прежнему хороша, а глаза по-прежнему сверкают, хотя один совсем затек от полученного удара. Джоани берет от жизни то, что может, и с благодарностью принимает то, что та бросает ей. Повышенный инстинкт выживания делает ее молодой.
Неужели он в самом деле восхищается ею? Этого он не хочет знать. Размышления на эту тему становятся слишком болезненными.
Пол обнял ее за плечи и слегка притянул к себе. Джоани прижалась к его телу, вслушиваясь в биение его сердца. Он радовался ее близости. Когда он нежно поцеловал ее макушку, Джон-Джон на цыпочках вышел из комнаты, оставив их наедине.
У Джон-Джона были на вечер свои планы, и теперь, когда Пол здесь, мать не спросит, куда он идет. Он сомневался, что она вообще заметит его уход.
