– Кто… вы? – повторил Уильям, почти задыхаясь.
– Уильям, – отвечал вкрадчивый Голос, – не переживай так. Если ты будешь делать то, что тебе скажут, мы тебя не тронем. С тобой будет все в порядке, если будешь слушаться. Йорен не слушался. Он отказал нам. Думал, он умнее. Теперь он уже никогда не сможет ходить, Уильям. Никогда.
– О боже… – произнес Уилл. – Что это? – Его охватила дрожь.
– Ты, Уильям, считаешь себя разумным, не так ли? И это так. Будь же умным и впредь и докажи нам это.
– Что д-д-доказать? – запнулся Уилл.
– Я думаю, ты знаешь, – ответил безжалостный Голос. – Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду. Мы рядом, и мы ждем. Подойди к двери и оставь это на пороге. Тогда мы уйдем и оставим тебя в покое. Если ты не сделаешь это, Гаджет, мы схватим тебя.
Уильям в ужасе бросил трубку. Он снова схватился за нее, чтобы набрать номер Службы спасения, но Голос все еще оставался на линии.
– Ты у нас в руках, Гаджет.
Уилл вновь бросил трубку, не в силах перевести дух. Он часто дышал, хотя его охватила паника, инстинкт самосохранения подсказывал ему, что пора бежать.
Понятно, что выскочить через дверь не было возможности, поскольку тот Голос мог как раз поджидать его там. Уильям кинулся к своей ненаглядной ванной комнате в глубине квартиры и распахнул окно. К наружной стене была прикреплена лестница, по которой можно было спуститься в сад, расположенный внизу в пятидесяти футах. Уилл вылез в окно и устремился вниз, хватаясь за холодные металлические прутья, то и дело промахиваясь и рискуя соскользнуть с лестницы. Один раз он практически пролетел целый этаж и упал на деревянные доски, оглушительно загрохотавшие под тяжестью его тела.
При падении Уилл поранился, ему показалось, что он растянул связки на лодыжке, но это не остановило его, и он прыгнул вниз прямо в большой куст рододендрона. Ему отчаянно хотелось передохнуть, но было ясно, что ГЪлос со своими приспешниками ворвется в квартиру и сразу же обнаружит, каким путем он ее покинул. Уилл бросился через сад к чугунной решетке и перемахнул через нее, больно ударившись при падении. У него было две задачи. Во-первых, убежать как можно дальше. Во-вторых, найти телефон и позвонить единственному человеку, который, в чем он не сомневался, сейчас мог ему помочь.
Мак устал. Его бизнес казался ему все менее привлекательным и интересным. Он мучился не от физического изнеможения, скорее им овладевала душевная усталость.
На этот раз он оказался в лондонском штабе компании «Миссия выполнима», что бывало не так часто, – надо было встретиться с одним чиновником. Было два часа ночи, Мак находился в офисе – безымянном помещении из нескольких комнат на Риджент-стрит с латунной табличкой у входа, на которой значилось только «MB». Мак сидел, едва помещаясь своим внушительным телом на вращающемся стуле, обхватив голову руками и пытаясь вникнуть в столбцы цифр перед глазами.
Для него не составляло проблемы разобраться в бухгалтерских документах. Причина, по которой он в последнее время не мог сосредоточиться, не имела отношения к пониманию сути его бизнеса, просто ему все труднее было читать. Если он долго смотрел на что-то. перед глазами возникал какой-то туман.
Несколько месяцев назад Мак впервые заметил, что на периферии его зрения появились голубые пятна. Если он вращал зрачками, чтобы поймать их, они исчезали. Стоило снова посмотреть вперед, как пятна возникали опять. Усилились головные боли, они сосредоточивались вокруг глазных яблок, будто те горели огнем в глубине глазниц. Иногда Маку хотелось вынуть глазные яблоки, чтобы они так и покатились по столу, как окровавленные шарики, лишь бы отступила эта боль.
Он понимал, что надо что-нибудь предпринять, но боялся. Ему не хотелось, чтобы подтвердились самые худшие подозрения – он теряет зрение. В его работе трудно преуспеть человеку, лишенному зрения. Борцы за свободу не должны быть слепыми.
Боль и страх всегда были чужды Маку. До сих пор в его жизни им не оставалось места. Иногда он задумывался о том, на какой срок ему хватит той колоссальной физической силы, безотказных молниеносных рефлексов и незаурядной выносливости, которыми его наделила природа. Он никак не мог предположить, что именно глаза изменят ему.
У Мака был собственный бизнес, к тому же чрезвычайно прибыльный. Сама идея пришла ему в голову однажды дождливой ночью в Боснии под грохот взрывавшихся над Сараево снарядов. Он находился там со своим полком, якобы миротворческим, хотя сама задача поддержания мира выглядела жалкой и невыполнимой, когда нечего было поддерживать. Для него закончить Эксетер значило получить степень бакалавра скорее в гребле, регби и боксе, и потому он прямиком направился в армию, к чему и был предназначен с самого рождения как старший сын старинной шотландской фамилии.
В Боснии он оказался в корпусе международных сил, чья тактика действий в подобных ситуациях была обречена на провал после Второй мировой войны, поскольку основывалась на предположении, что ты имеешь дело с ясно выраженным фронтом, явным врагом и чувствуешь на своей стороне моральную правоту. Эта балканская война распространилась повсеместно, в ней нельзя было отличить агрессора от жертвы, и потому ввод войск под мандатом ООН фактически превратился в фарс. Они то и дело невольно брали под покровительство убийц и обрекали невинных людей на смерть.
Как-то ночью Мак сидел в грязном подвале и пил сливовую водку со своим переводчиком, боснийским сербом по имени Дарко. Они подружились, проводя время в карауле в комендантский час и разъезжая в бронемашине по гористым окрестностям, рискуя напороться на неожиданную засаду.
– Эй, Мак, – сказал Дарко. – Поможешь мне найти работу, если я приеду в твою страну?
– Вступай в британскую армию! – ответил Мак. – Если тебе повезет, можешь заняться лыжным спортом.
– Да уж, парень, – сказал Дарко. – У тебя же не вышло.
– Мне чертовски не повезло, – признался Мак. – Только вступил в армию – и на тебе, эта проклятая война.
Они смеялись, пили сливовую водку, а мешки с песком сотрясались от разрывов мин на соседних улицах.
– А какие в твоей стране девушки? – спросил Дарко. – Красивые?
– Днем они выглядят лучше, дружище, – ответил Мак.
– Возможно, я смогу стать англичанином, – заявил Дарко. – Жить в Англии с девушкой, которая будет согревать меня по ночам, в доме с водопроводом.
– Осторожно, – сказал Мак. – Ты еще ничего не знаешь о британских уборных.
– Уборных? Каких уборных? – спросил Дарко.
– Не бери в голову, – ответил Мак. – Скоро узнаешь.
– Пять лет в правовой гимназии, – причитал Дарко, – пять лет в Белградском университете, диплом с отличием, – и вот мой дом разрушен, отец мертв, я безработный, и все, что знаю и умею, – это война.
– Зато ты здорово разбираешься в ней.
– Да уж, – согласился Дарко, – я бы смог вести войну за вас, и очень неплохо, веришь? Куда лучше этих идиотов.
