— Двенадцать разбитых тарелок, шесть испорченных пластинок, от нормандского шкафа отвалились дверцы. Если так пойдет дальше, у меня ничего не останется! Кто возьмет вас, Принцесса, без королевства и приданого?
— Ты и возьмешь, мой славный Канцлер.
— Я бы с удовольствием, Принцесса, но не думаю, что моя Печенка даст на то свое согласие.
— Надо ее убедить.
— Последнее время она часто раздражается. Хочет, чтобы я поскорее отвез вас к дядюшке. Она дуется и царапается, как бешеная кошка. У меня пока получается ее утихомиривать, но придет день, когда я буду вынужден ей подчиниться.
— Я отправлюсь в путешествие, Ангина.
— Да-да, в Америку, куда-нибудь в дальние края.
Джонатан украдкой взглянул на Канцлера: в эту минуту старик показался ему печальным и усталым.
Глава тринадцатая
Часы пробили полдень, когда грузовик въехал в мрачный и грязный город Иерусалим. Вдоль стен двигались прохожие с потухшими глазами. Старушки зябко кутались в шерстяные шали платочной вязки и шептали друг другу на ушко сплетни. Дети выглядели увядшими столетними старцами.
Принцесса взяла микрофон и проверила контакт. Ее голос, превращенный громкоговорителем в рев, нарушил тишину города.
В кресле-качалке
Дрыхнет генерал-полковник.
Он давным-давно покинул
Воздушно-десантные войска.
Ест он в кафе-закусочной,
Предпочитает лук-порей
И винно-водочные изделия,
Не брезгует кресс-салатом.
Через день-другой
К нему приедет вице-адмирал,
Что объездил пол-Европы.
Они поболтают по-соседски.
У меня вещей — видимо-невидимо,
Худо-бедно проживу.
Ангина согнулась пополам от сразившего ее приступа кашля и отключила звук. На улице царило непонятное оживление. Невозмутимый Канцлер продолжал ехать посреди проезжей части. Ангина наладила установку.
— Ничего прекрасней тунца в масле, — гнусавила она, — жареные баклажаны тоже неплохо, я лично и козлобородником не побрезгую…
— Я проголодался, — заявил Джонатан, — и приглашаю вас в ресторан.
Принцесса отключила динамик.
— Значит, у вас есть деньги?
— А вы полагаете, я кладу все деньги только в кошелек?
Канцлер припарковался у тротуара. У него, судя по всему, болела печень. Лицо приобрело зеленый оттенок.
— Ничего страшного, — заверил он. — Бутылочка красного поставит меня на ноги. Лучшего лекарства не придумаешь.
В просторном ресторане не было ни души. К ним подошел высокомерный метрдотель.
— Чем желаете заняться? Откушать?
Канцлер встал на колени, вынул носовой платок и протер им ботинки спесивца, одетого в черное.
— Пыль смахнул на всякий случай, а то, может, к нему кто-нибудь подлизаться вздумает!
Насупившийся метрдотель указал им столик в глубине зала.
—Нам хотелось бы у окна, — попросил Джонатан.
— Сожалею, месье, занято.
— Но там еще три стола!
— Все заняты.
Ангина схватила лежащую поблизости вилку и всадила ее в бедро метрдотеля, подпрыгнувшего от боли.
— Она меня ранила! — воскликнул он. — Эта малявка меня ранила!
Казалось, он вот-вот упадет в обморок.
—Значит, все столики у окна заняты? — ласково спросил Канцлер.
— Я…
Ангина еще раз ткнула вилкой.
—Ммм… Один вроде свободен… пока… Присаживайтесь.
Прихрамывая, метрдотель отправился за меню.
—Сегодня почти все горячее — холодное, — предупредил он, — а холодные блюда — теплые.
—Не беспокойтесь, мы подожжем столик и разогреем еду.
Метрдотель смахнул со щеки слезу:
— Может быть, не стоит, мадемуазель?
— Конечно, стоит. Принесите, пожалуйста, коробок спичек.
Метрдотель упал на колени:
—Тогда выберите какой-нибудь другой стол! Этот — семейная реликвия. Мой крестный ел последний раз именно за ним.
— Горячее или холодное?
—Он ест только теплую еду, мадемуазель, по малейшему поводу он то горячится, то простужается.
—Каким образом вы готовите теплые блюда? Вы их остужаете или разогреваете?
Вопрос застал метрдотеля врасплох, и он надолго задумался.
— По-разному: холодные блюда разогреваем, а горячие — остужаем.
— Тяжелая работа.
Метрдотель кивнул и добавил:
— Я просто очень люблю крестного.
— Принесите бутылочку красного вина высшего качества, — заказал Канцлер, — и хлеба.
— А на десерт, месье?
— Бутылку красного и побольше сахара, будьте добры.
Прижавшись носом к витрине, любопытные зеваки пытались определить, что было заказано. Делались ставки, деньги ходили по рукам. К толпе присоединился жандарм и, распихивая народ локтями, протиснулся в первый ряд. Бесстрашный метрдотель делал пометки в блокноте.
— Свежую рыбу, — выбрала Ангина. — Свежайшую. Живую!
— Что на закуску?
— Две таблетки аспирина в томатном соусе.
— Мне крутые яйца, салат и всем спагетти.
— И музыку.
Удрученный метрдотель удалился на кухню. Зазвучала органная музыка. Герцог де Витамин опорожнил первую бутылку в рекордный срок. Затем он прищелкнул языком, вздохнул, рыгнул, немного распустил пояс, чихнул, откашлялся, поворчал, поводил глазами по сторонам, почесался и изрек:
— Принесите вторую бутылку, я голоден как волк.
Ангина задумчиво обсасывала извивающуюся рыбку.
Когда ей надоело это занятие, она хлопнула в ладоши:
— Слуга!
— Что-нибудь не так, мадемуазель?
— Я желаю дополнительное блюдо: метрдотеля на вертеле.
Несчастный умоляюще сложил руки:
— Сжальтесь, сударыня, я единственный метрдотель в этом заведении. Сохраните мне жизнь ради крестного! Вы ведь не настолько жестоки, чтобы нанести роковой удар пожилому человеку, живущему без сердца! Если вы голодны, могу вам подать ногти нашего повара: они такие вкусные, что он сам постоянно их грызет; или суп с волосами; или грязную ложку для облизывания, но только не метрдотеля на вертеле!
