Водило для грузовика не подошло к легковому автомобилю, но Денис тут же нашарил длинную веревку, так что через какую-то минуту самолет плавно тронулся с места и, подскакивая на колдобинах, все быстрей и быстрей покатился вслед за машиной в дальний конец летного поля. Закатив аэроплан подальше от старта, Щеголев отвязал веревку и отогнал автомобиль в сторону.
На всякий случай прапорщик не стал глушить мотор, а только перевел его на малый газ и прислушался. На другом конце летного поля было тихо, но вот оттуда донесся гул сначала одного, потом второго заработавшего авиационного мотора, и прапорщик, торопливо забравшись в кабину «альбатроса», крикнул:
— Господин капитан! Крутаните пропеллер!
— Сюда?… — Щеглов с опаской потянул лопасть.
— Сюда, сюда, — закивал Щеголев. — Давайте!
Винт дернулся, мотор чихнул пару раз и, на радость беглецам, устойчиво заработал. Щеголев отрегулировал подачу и выпрыгнул из кабины.
— Капитан, а как же с Денисом? Если б он на автомобиле мог…
— Фу черт! — Щеглов, уже собиравшийся влезать во вторую кабину, задержался. — Как же быть? Я ж думал, он пешком дотопает…
— Так тут же поле… Немцы его сразу схватят.
— Ваши благородия! Так что, я уже пристроился! — сразу отозвался Денис.
— Чего это он? — офицеры переглянулись.
Оказалось, что пока они запускали двигатель, Денис перекинул веревку через фюзеляж и, держась за нее, устроился прямо на шасси.
— Ты что и впрямь не боишься? — удивился Щеглов.
— А чего ж тут такого? Я ж говорил, германцы так само и приволокли.
— Аэроплан не потянет… — засомневался штабс-капитан.
— Потянет! — сразу загорелся Щеголев. — Рискнем! Вот только его по-другому подвесить надо…
Прапорщик сноровисто обвязал Дениса под грудь, оставив спереди узел, а свободный конец веревки, перекинув через фюзеляж на всякий случай, дважды обернул вокруг стойки. Потом сделал петлю под ноги и завязал второй узел рядом с кабиной наблюдателя. Теперь Денис висел под фюзеляжем наподобие живой бомбы, и штабс-капитан, чтобы ободрить солдата, потрепал его по плечу:
— Ты, брат, не бойся. Только за узлом смотри. А за вторым я сам следить буду. Ежели он, не дай бог, распускаться начнет, уж будь надежен, я его руками удержу.
— Спасибо, вашбродь, поспешайте только, никак герман уже сюда едет, — и Денис кивнул в сторону быстро приближающихся автомобильных огней.
— А черт! — выругался Щеглов и, заскакивая в кабину, крикнул: — Прапорщик, немцы!
Щеголев тоже заметил опасность, но первым делом прыгнул в автомобиль, воткнул передачу и направил пустую машину навстречу приближающимся фарам. Потом, встав на крыло, занял место пилота, и, пока немцы на своей машине гонялись за пустым автомобилем, самолет с беглецами, успешно взлетев, заложил вираж в сторону разгорающейся зари…
* * *
Угнездившись в наспех отрытом окопе, поручик Думитраш внимательно рассматривал в бинокль речную пойму и чертыхался. Его батальон, относительно легко прорвав первую линию, быстро дошел сюда, к краю холмов, полого опускавшихся к пойме, но тут наступление застопорилось. Вторая линия германской обороны была там, за широкой поймой, представлявшей собой прорезанный извивистой речной лентой луг, испятнанный мокрыми бочажинами.
Единственный выход, к которому пришел Думитраш после более чем часового изучения, виделся ему в отклонении от общего направления с ударом в обход, что позволяло не форсировать реку в лоб, а наоборот, воспользовавшись ее изгибами, зайти во фланг германских позиций.
Однако такое решение требовало времени и потому, заметив спешащего к нему в сопровождении солдат-телефонистов подпоручика Древницкого, Думитраш первым делом спросил:
— Что? Опять в наступление?
— Нет, — улыбнулся Древницкий. — Пока приказано занять оборону вдоль реки, так что я со всем хозяйством сюда. И ружьишко ваше тоже приволокли…
— Вот это кстати, оптика там получше будет, — Думитраш опустил бинокль и, забрав у солдата винтовку, заглянул в прицел. — Я тут прикинул, как нам через речку перескочить, вот только надо все высмотреть…
Поручик приник к прицелу, а Древницкий привалился рядом и первым делом пожаловался:
— Не пойму я, какого лешего в штабе вокруг вестового шум? Тут наступать надо, а они…
— Опять про Дениса? — Думитраш оторвался от прицела. — Что-нибудь есть?
— А что может быть? — Древницкий выругался. — Накрыло чемоданом вместе с конем, и вся недолга…
— Похоже… А уж они там нафантазировали, — усмехнулся Думитраш и вдруг спохватился. — Ну, заразы, никак летят уже?…
И точно, в воздухе явственно слышался звук мотора, а над поймой возникла двойная черточка.
— Германец! — выкрикнул Думитраш и, поспешно выцелив самолет, начал садить в воздух пулю за пулей, пытаясь попасть в подлетающий «альбатрос»…
Тем временем аэроплан с беглецами пролетел над немецкой позицией, и Щеголев, сделав «горку», снизился над поймой, стремясь сориентироваться. Внизу четко выделялись старицы, маленькие озерца, а по краю холмов была видна желто-глинистая линия свежевырытого окопа. Щеголев приглушил мотор и, планируя, начал было присматриваться к местности, как вдруг явственно различил свист пули.
Прапорщик мгновенно заложил крутой вираж, но пуля, не затронув самолета, срезала узел веревки, завязанный рядом с кабиной Щеглова. Штабс-капитан, и так сбитый с толку внезапными эволюциями Щеголева, непонимающими глазами уставился на сорванный узел.
Впрочем, замешательство его длилось недолго. Еще секунду, соображая, в чем дело, Щеглов смотрел, как закрученная вокруг стойки веревка, шипя, словно на тормозном барабане, уходила вниз, а затем, вскочив на ноги, схватил ускользающий конец.
Денис же, внезапно закувыркавшись в воздухе, сообразил, что случилось, лишь после того, как веревка резко дернулась, и он повис между небом и землей под брюхом аэроплана, продолжавшего свой вираж. Только теперь до солдата дошла вся отчаянность его положения, он глянул вниз, увидел, что болтается прямо над водой, и, отчетливо понимая, что другого выхода у него нет, рванул завязанный на груди узел.
Пролетев добрый десяток саженей, Денис вполне благополучно шлепнулся в воду, в то время как лишенный противовеса Щеглов, потерял равновесие, качнулся назад и вывалился из кабины. Однако он продолжал цепко держать веревку и та, снова скользя вокруг стойки уже в обратном направлении, замедлила спуск, и только потом, выбрав всю длину до конца, штабс-капитан с диким криком тоже плюхнулся, но уже не в речку, а в затянутую ряской бочажину.
Вопль падающего Щеглова привлек внимание солдат, сидевших в окопе и они с гоготом скопом кинулись к бочажине, крича:
— Братцы! Их благородие германов посбивал!
