— Дайте мне несколько дней…
Рони повернулся к Рою:
— Твой приятель скрытен, как все французы.
И добавил:
— У нас принято выкладывать карты на стол.
— У европейцев все намного деликатнее. Но скажу вам честно: я охотно забросил бы все мои планы с этой многонациональной фирмой, если бы смог получить какую-нибудь должность, пусть не руководящую, здесь, в США.
— Ого, какая неожиданность! — сказал Рой. — Это еще одна причина понравиться Рони, он все может. Не так ли, Рони?
— Так, моя компания присутствует во многих местах, — подтвердил Рони.
— А он скромен.
Рой продолжил:
— Не отрицай, что у тебя почти магическая власть, у тебя интересы повсюду. Стоит тебе сказать лишь слово… А вы ведь с Энджи родственники.
— Дальнее двоюродное родство…
Он повернулся ко мне:
— Я подозреваю, что Рой влюблен в Энджи…
Вернулась Кэти, красная, декольтированная, очень соблазнительная. Она казалась одновременно влажной и горячей. Рой правильно поступал, не отпуская ее от себя. Она услышала последнюю фразу относительно Энджи и очень от этого расстроилась. Она прижалась к Рою, положила голову на плечо промышленнику и ткнула указательным пальцем в грудь мужчины, попавшему к ней в плен:
— Он — мой!
— Не преувеличивай! — сказал Рой, довольный и одновременно рассерженный, — Я не принадлежу никому, кроме Бога во время воскресной молитвы.
Кэти прошептала:
— Если бы Энджи захотела выйти за тебя замуж, ты помчался бы к ней, высунув язык.
— Возможно, — сказал Рой — Это был бы некий опыт, но проблема брака предусматривает продолжительность отношений, из этого трудно выпутаться.
— А разве в Рено трудно развестись?
Рой поднес указательный палец правой руки к виску:
— Трудно это сделать в мозгу! Сменить женщину, постель, все. Я в личной жизни не очень гибок. С делами у меня получается лучше.
К нему подошел Альфонсо и прошептал что-то на ухо. Харт воскликнул:
— Серьезно! Итак, дети мои, у меня для вас важная весть. Энджи приехала!.. Но, прежде чем присоединиться к нам, она хочет переговорить со мной.
Кэти забеспокоилась:
— Что ей от тебя нужно?
Джуди успокоила ее:
— Поговорить с Роем. Не нервничай, просто поговорить.
Харт был уже далеко. Кэти сказала, что Энджи прекрасно знала имение и у нее здесь была «своя» комната. Я чувствовал нетерпение, болтовня Кэти и Джуди нагоняла скуку. Наконец Рой вернулся. Он поднял вверх руки, сцепив ладони в жесте победителя для того, чтобы привлечь внимание гостей. Все постепенно умолкли и приготовились его выслушать.
— Минутку внимания, пожалуйста. К нам приехала Энджи. Она попросила меня передать вам, что всех вас любит! И попросила хранить спокойствие, не проявлять к ней особого интереса. Хорошо?
Вместо ответа послышались шепотки.
— Какая-то она сложная, ваша Энджи, — сказал я.
— Жизнь у нее тоже не простая… — произнесла Джуди.
— Когда снова начнем играть в теннис? — спросил я.
— Сегодня первый день, — ответил Рой, — Понаслаждаемся жизнью.
— Отлично. Тогда я пойду к себе.
— Устали?
Стоило мне отойти от ускоренного ритма, как он спрашивал, не устал ли я. Нет, я не должен был нервничать. Мне нужно было прилечь на пять минут и поразмышлять. Подвести итоги и проанализировать свою сложную ложь. Эта запутанность и сложность выматывала мои силы. Я ушел. Когда я прошел через внутренний дворик и уже вошел в коридор, меня догнал Рой.
— Я хотел сказать, что у меня на ранчо, в десяти минутах отсюда, есть лошади. Если желаете поездить верхом…
Я осторожно кивнул: с клячами у меня были нелады. Когда мне было двадцать лет, я катал отдыхающих по большой площади Довиля. Я чистил лошадей, от меня пахло конюшней. Я уже был конюшим в школе, мне этого хватило.
— Спасибо. Но предпочитаю сконцентрироваться на теннисе.
Мексиканцы расставляли вокруг бассейна шезлонги, клали на них пляжные матрацы и раскладывали повсюду стопки махровых полотенец.
— Скоро вы сможете искупаться. До встречи, — сказал Рой.
Я пошел по полутемному коридору. Меня хорошо приняли, но я не нашел пока ни одной лазейки. Мысль об отъезде отсюда и о возвращении на улицу Акаций приводила меня в уныние. В нескольких шагах от меня открылась дверь, и показалась молодая женщина. У нее была худая мускулистая фигура, кудрявые волосы очень белого цвета. Мы уже поравнялись, но тут она остановилась. Я тоже.
— Хелло! — сказала она.
— Хелло…
Одетая в блузку и белые брюки, с наброшенным на плечи жакетом из белой шерсти, она принадлежала к тому неподражаемому классу людей, которые свои первые в жизни шаги делали по восточным коврам. Большие темные глаза выделялись на ее правильном лице, высокий лоб свидетельствовал об уме, волосы были очень светлыми. Она говорила со мной, слегка подняв лицо. Я почувствовал ее запах и никак не мог понять, жасмин это или ландыш. Начиная с этого момента мне следовало ускорить события.
— Вы Энджи, не так ли?
— А вы — Эрик, французский приятель Роя…
— Да…
Она улыбнулась.
— Он говорил мне о вас.
Я пожал плечами:
— Я не заслуживаю такого интереса. Вы тоже фанатка тенниса, Энджи?
— Вовсе нет. У меня порваны связки, при малейшем неловком движении у меня подкашиваются ступни. Если бы я была беговой лошадью, меня уже отправили бы на скотобойню.
Она говорила со мной так, словно мы знали друг друга долгие годы, с мягкостью и без наигранности. Я любовался ею. Вот что значит «быть в своей тарелке»… Она и была. Я таким же доверительным тоном осведомился о причинах слабости ее связок.
— У кого-то есть пятна на коже, кто-то слабо видит или еще что-нибудь, а у меня слабые связки. Я легко падаю. В теннисе я только зрительница, но правила игры знаю. Однажды я даже была судьей, может быть, еще когда-нибудь придется. У вас есть причина быть со мной любезным.
Она шутила, но взгляд был серьезен. Мне больше не хотелось расставаться с ней: она была красива, дружелюбна, у нее была своя фирма. Одна женщина воплощала в себе все то, о чем я мог мечтать…
— Что ж, — сказала она, — до встречи. Может быть, у бассейна.
— Непременно. До встречи…
Я смотрел ей вслед. Она переходила из темных зон в залитые светом секторы коридора. В комнату я вошел в крайней степени возбуждения. Меня охватило нетерпение, мне больше не хотелось оставаться одному взаперти. Я хотел снова увидеть Энджи. Ведь с самого первого момента, когда о ней услышал, я стал надеяться на встречу с ней. Да, я ждал именно ее. Она была той женщиной, которую я должен был завоевать, американкой моей мечты, привыкшая быстро выходить замуж и так же быстро разводиться, знаменитая вдова из рубрики «Разное» и из скабрезных светских новостей. Могла ли она еще желать кого-то, чье-то присутствие, человека с более чем скромным достатком? Я был посторонним, не входил в круг ее друзей, но у меня, возможно, все-таки был шанс.
