– Едем? – спросила она у водителя, когда самая дотошная девчонка лет четырнадцати оставила ее наконец-то в покое, пообещав, впрочем, приехать на неделе в издательство.
– Едем, Ирина Сергеевна, – с готовностью отозвался он, еще раз по-хозяйски основательно обошел автомобиль и занял свое место.
– Ирина, я… Может, вы помните…
Аксенов возник из уже довольно густых сумерек так внезапно и неслышно, что, как любой нормальный человек, Ира вздрогнула и отреагировала просто:
– Господи, как вы меня напугали!
Из окошка «Газели» сразу же высунулся Владимир Иванович и, насторожившись, стал внимательно разглядывать, кто там подошел, готовый прийти на выручку молодой и глупой начальнице.
– Вы меня сможете отвезти в Москву? – шепотом спросила Ира.
– Конечно, – так же шепотом ответил Аксенов.
Она нырнула в машину за своей сумкой и громко сказала водителю:
– Владимир Иванович, поезжайте без меня. Я потом сама доберусь.
Судя по тому, как Владимир Иванович от души хлопнул дверцей и стал медленно разворачиваться, было очевидно, что он действий начальницы-вертихвостки не одобряет. Наверное, Аксенов тоже это понял, и, пока машина не скрылась из виду, они, как нашалившие дети, молча стояли друг против друга, словно боясь, что Владимир Иванович вернется и будет их ругать за позднее гулянье. Первой опомнилась Ира.
– Туда? – спросила она, показав на тропинку, по которой прикатили на ее презентацию подростки в мокрых майках.
– Что туда? – переспросил Аксенов.
– Как что? – удивилась его бестолковости Ира. – Конечно, речка. Или озеро. Что тут у вас есть? Я же купаться осталась. Весь день умираю от жары и мечтаю о воде.
– А-а, купаться… Тогда туда.
Аксенов уверенно пошел впереди. Он был уже без ракетки и не в теннисной форме, а в джинсах и джинсовом жилете прямо на голое тело. Когда только успел переодеться? Наверное, тот дом, где он гостит, недалеко от центральной площадки. В том, что он здесь в гостях, Ира почему-то не сомневалась. Она сразу почувствовала, что он здесь чужой. Если бы не твердая, неспешная походка, Аксенов сейчас был бы похож на этакого безвозрастного представителя свободной профессии – музыканта или художника. Но походка выдавала с головой человека, привыкшего к костюмам, галстукам и поминутному расписанию дня. Его попытка замаскироваться не удалась, и Иру это порядочно развеселило. Правда, съязвить по этому поводу она не успела – тропинка раздвоилась.
Слева навстречу им шествовало веселое семейство из папы, мамы и двух мальчишек-близнецов с мокрыми волосами и полотенцами, сразу ясно, что с пляжа. Но Аксенов свернул направо, туда, где за редкими березками кучерявились заросли ивняка. Это показалось ей странным, но она промолчала. Аксенову лучше знать местные пляжи, если он проводит тут время у знакомых. Может, тот пляж, с которого шло веселое семейство, грязный или мелкий, а их тропинка закончится у чистого и глубокого места, разве что чуть подальше.
Но они все шли и шли, а тропинка и не думала заканчиваться у воды, вела их вдоль крутого берега, покрытого густым ивняком, да вела. Уже почти стемнело, огни поселка давно остались позади, вокруг не было ни души, и Ире сделалось не по себе. Какая же она идиотка! Ну и что, что этого Аксенова по телевизору показывали, ну и что, что он директор огромного комбината? Бывают же кровавые маньяки ничем не примечательными завскладами или слесарями, почему же одному из них не быть промышленником? Всюду люди… А быть директором маньяку вообще удобно – вряд ли кто-нибудь заподозрит и есть возможность вести двойную жизнь и заметать следы. Ведь не могла же она представить себе, что тот же самый фанатик от металлургии, который упорно сидел в своей провинции и знать ничего не желал, кроме своего комбината, будет разгуливать по элитарному подмосковному поселку в джинсе или теннисных трусах. Как говорится – никогда не говори «никогда». Господи, придет же такое в голову!
– Еще долго идти? – на всякий случай вежливо поинтересовалась она у аксеновской спины.
Он резко развернулся, так что Ира по инерции наткнулась на его локоть, и признался:
– А я не знаю, я здесь никогда не был.
– Вот это да! – Ира бы по-мальчишески присвистнула, если б умела. Но не умела. Эта премудрость с детства ей не давалась. – Вы же здесь отдыхаете!
– Мы совсем недавно купили здесь дом, а я вообще вчера первый раз приехал, – ответил он. – Так что я никого здесь не знаю и на пляже еще не был.
Почему он не спросил у кого-либо дорогу или хотя бы не направился туда, откуда шло искупавшееся семейство, или просто не признался вовремя, что не знает, куда идти, Ирина спрашивать не стала. Тут как раз все ясно. Она даже немного разочаровалась. Аксенов, тот самый Аксенов, на котором держался огромный завод, оказался обыкновенным представителем мужского сословия со всеми вытекающими последствиями. По молодости лет Ира удивлялась и раздражалась, почему Андрей никогда не спрашивал дорогу, но всегда шел, словно точно знал куда.
Потом, после развода, поднабралась опыта и поняла, что это общее загадочное свойство всех мужчин. В том числе и Аксенова. Пришлось взглянуть на своего спутника не как на любопытный экземпляр общенационального значения, а как на мужчину, нуждающегося в прочной женской поддержке.
– Значит, так, Иван Сусанин, – уже почти ласково сказала она, – сейчас, пока еще что-то видно, мы быстренько, прямо тут, искупаемся и пойдем обратно напрямик, через поле. Так намного ближе, потому что поселок остался вот за теми деревьями. А потом вы отвезете меня домой. До Москвы, надеюсь, дорогу найдете?
Не дожидаясь ответа, Ира сквозь ивовые кусты пробралась к реке и нашла более-менее подходящее для того, чтобы войти в воду, место. Похвалила себя за предусмотрительность, что заехала домой и надела купальник. Вовремя догадалась, что возле такого поселка обязательно должна быть нормальная вода.
Быстро-быстро перебрав маленькие пуговки, она скинула платье и, не обращая на внимания на задержавшегося Аксенова, попробовала осторожно зайти в высокую, сразу по пояс, темно-коричневую воду. Цвет воды ее немного смущал. Но она все же зашла в реку по грудь, зачерпнула горсть ласковой влаги и увидела в своих ладонях чистое зеркальце с красновато-золотыми отблесками от последних солнечных лучей.
– Не бойтесь, мне говорили, что вода здесь чистая, каждый год проверяют, просто дно торфяное, – оправдал речку Аксенов.
Но оправдания уже не требовались, от реки шел такой свежий и пьяный дух, что Ира захлебнулась в щенячьем восторге, плавно скользнула в воду и распрямилась-расправилась, поплыла. Вначале было страшновато. Один берег оставался позади, до другого еще плыть и плыть, а что там, внизу, – неизвестно. А ну как протянется из темной глубины какая-нибудь клешня? Цап за ногу, и вниз… Но вода все нежнее обтекала тело, и страх ушел, оставив ее наедине с рекой. Ира потеряла ощущение времени, плескалась, плескалась и плескалась. То ныряла и кувыркалась, то вытягивалась в струночку и сливалась с течением, то откидывалась на спину и растекалась по поверхности воды. Не замерзла ни капельки, она никогда не понимала, как можно замерзнуть, купаясь в летней реке, но вспомнила про Аксенова.
