Ронин набрал номер. — Да.
Коротко и утвердительно. Значит, можно говорить. Если бы Григорий разговаривал под контролем, «да» и любое другое первое слово прозвучало бы с оттенком
вопроса.
— Это я. Спасибо за помощь. Ты остаешься в стороне, но не расслабляйся. Я сделал все, что смог.
— Это уж точно.
Ронин помолчал. Внятной информации на основной кадровой базе института не осталось. Однако никто не поручится за то, что информация не дублировалась ответственными отделами, например, в личную базу Грабера. В его-то уж точно дублировалась. И если Грабера взяли… Да нет, вряд ли. Поскольку Григорий пока еще цел… И ему, кстати, может быть известно о что-то о происходящем в институте. — У тебя есть какие-нибудь новости? — На тебя поступил запрос. — Ронин насторожился. Неужто его уже вычислили? Оперативно, едрен корень! — Откуда?
— Запрос частный. От некоего господина, пожелавшего остаться инкогнито.
«Плохо дело. Раз на меня выходят через Григория значит, не так все чисто заметено, как некоторым надеялось. Либо это Грабер?»
— И что от меня желает некий господин?
— Господин желает с тобой встретиться.
— И только-то? — Ронин усмехнулся: сколько народу, жаждущего встречи с ним, рыщет сейчас по Москве, тайком тиская рукояти лучевиков? Или сидит в кабинетах, терзая коминсы? И не сосчитаешь, наверное!
— Он гарантирует тебе полную конфиденциальность.
— Само собой. — Ронин вовсю ухмылялся.
— И мне тоже. Он оставил номер. Если ты не позвонишь по этому номеру до шести вечера, он предоставит заинтересованным лицам всю необходимую им информацию.
Ронин, уже не ухмыляясь, взглянул на часы: пять пятьдесят одна.
— Черт возьми! Почему ты раньше не позвонил?
— Я не позвонил, потому что не знаю твоего номера.
«Один удар — две дырки. Два серьезных прокола одной фразой. Так меня еще не сносило».
— Извини, Григорий. — Ронин провел ладонью по лицу. — Замотался. Давай номер.
— Погоди. Он сказал еще вот что, дословно: «Пусть спросит у лысого о недостающей детали».
— Что?.. — Ронин машинально покосился назад. О чем? О детали?..
«Его сейчас, пожалуй, о чем-нибудь спросишь».
— Спасибо, я понял.
Записав номер и попрощавшись, ронин откинулся на спинку. Здесь есть над чем поразмыслить, хоть и времени в обрез.
Если информацией уже владеют спецслужбы, то не исключено, что именно они пытаются выйти на меня таким хитрым макаром. Стратеги, мать их. Этот вариант мы учтем. Так. Кто еще? Грабер? Информацией он владеет. И он засек меня на складе перед самым скачком, в компании-с профессором, погруженным на тележку. Скорее всего нас домогается либо сам Грабер, либо кто-то из его халдеев, также имевший дубликат с основной базы. Точнее, домогается он, естественно, яйцеголового и аппаратуры. А лично я его интересую постольку-поскольку. То есть до тех пор, пока я всем этим владею. С другой стороны, лично он меня интересует только как носитель лишней информации, то есть как первый кандидат на «скок». Выходит, действительно есть смысл назначить эту столь вожделенную для них встречу. И как можно быстрее: чем дольше я здесь сшиваюсь, тем меньше у меня шансов уйти отсюда живым, да еще с таким научным бугром на загривке, чьи стати и параметры, в отличие от моих, в первую очередь запустят в сеть портов в гриф «задержание».
Диспозиция ясна, пора заняться делом. Пункт "А" — устранение «некоего господина», который слишком много знает. Причем устранить в ударных темпах. Единственная в этом деле закавыка — его намек на какую-то якобы недостающую деталь, которой он, вероятно, владеет, а я, естественно, нет. Возможно, клиент блефует, пытаясь заранее себя обезопасить. А может, и нет. Расспросить бы моего лысого — да где там!
Пора звонить.
* * *Ронин выпрямился, собираясь набрать номер. И тут ему ногтями вцепились в локоть. Душевно так вцепились, до крови.
— Ты, ты, ты! Гад, это все ты! — Жен, похоже, только что полностью осознала произошедшее и ударилась в ту самую истерику, что ему удалось предотвратить в ее лаборатории. Как выяснилось — только на время. — Я теперь ничто! Ты понял?!! У меня ничего нет! Ничего больше нет! — выкрикивала она, задыхаясь. — И все хотят меня убить! Все! И все потому, что я с тобой связалась! — Она царапала его и лупила по лицу каким-то проводом.
— Не кипятись, — сказал ронин, ловя ее запястья, заставляя себя делать это как можно осторожнее и мягче, чтобы нечаянно не повредить. — У тебя еще осталась машина… — Тут только до него дошло, чем она его лупит — проводом, соединявшим пузо старика с ящиком регенеротрона! Инстинкт, до того дремавший, лениво приоткрыв один глаз — против кого, мол, тут воевать-то? — включился с полпинка, самопроизвольно. Одно молниеносное прикосновение, и Жен обмякла, повалилась на его плечо, закатив глаза. Откинув ее на соседнее сиденье, разжал сведенные пальцы, вытащил из них провод. Скрепя сердце обернулся к старику. Тот лежал себе, словно прикорнул на диванчике в собственной гостиной, с кейсом под голым черепом. А в том месте грудины, где полагалось находится присоске, багровело продолговатое пятно, очень напоминающее родимое.
Так. Получай, кретин, расплату за свои благородные порывы! Связался с истеричкой! Но старик-то ей чем не угодил? Хотя понятно: со мной ей не справиться, и она решила отомстить иначе — через беспомощного хрыча, с которым я ношусь, словно мамка с недоношенным дитятей. Вот она из этого «дитя» пуповину и вырвала.
Ронин повертел в руке присоску. Да нет, бесполезно — процесс прерван, и хорошо еще, если на последней стадии. А ведь она не в истерике это из него вырвала: сначала отключила прибор. А ну-ка посмотрим…
Перегнувшись назад, ронин взял регенерационный ящик, поставил к себе на колени, ввел через коминс запрос. В продолговатом окошечке поползла надпись:
«Регенерация завершена. Время дальнейшего самостоятельного восстановление организма — 25-30 часов. Рекомендуемые препараты…»
Ронин отключил ящик и переставил его на пол, мимоходом погладил Жен по щеке — искреннее извинение, о котором она все равно не узнает. Потому что спать ей теперь беспробудным сном еще не менее часа. Да оно и к лучшему. Дед тоже спит мертвым сном, и вот это уже жаль: «недостающая деталь» не давала ронину покоя. Некогда ему было вести переговоры с потенциальным «клиентом»: время, лишнее время. Да и не хотелось бы. А ведь придется.
Глянул на часы — пять пятьдесят восемь. Компактно мы уложились, с истерикой. В семь минут. Теперь задача уложиться за час — с ликвидацией господина «инкогнито».
Включив на приборной панели монитор, вывел на него карту города. И стал не торопясь набирать номер.
* * *
Все сходилось на этом человеке.
В общей суматохе Грабер одним из немногих успел покинуть Исследовательский центр. Последним. И, можно сказать, чудом. Он был единственным, кто обратил внимание на серый шар, медленно катившийся по полу склада от смыкавшихся дверей порта, — чертову свето-шумовую гранату, брошенную чертовым спецом. Грабер был единственным, кто успел зажмуриться и заткнуть пальцами уши. Оглушенный, в полубессознательном состоянии он сумел доковылять до порта и набрать код переброски, уповая на то, что экранированная внутренняя аппаратура не сгорела от электромагнитного импульса, а визуальную, дающую показания по скачкам, после феерической гранатки можно смело списывать в расход.
