Между тем рык при приближении Хуана к кормовой части становился все более слышен. Теперь уже юноша разбирал тяжелое дыхание необычного зверя. Выйдя из-за искусственного поворота, возникшего из составленных в ряд бочонков, он остановился как вкопанный, не в силах поверить представшей его глазам картине. Небольшое пространство, остаток кормового грузового отсека, было совершенно пусто. Посередине этого пустого пространства стояла огромная клетка. Прямо на Хуана, злобно сверкая глазами, из клетки смотрела огромная кошка. Кошка сия была больше самого маркиза и имела шкуру черную, словно зрачки глаз Князя Тьмы. Необычный зверь раскрыл свою пасть и, показав алый язык, лежавший между белоснежных, острых, как кинжал, клыков, издал злобный рык.
Хуан стоял и молча смотрел на огромную кошку, не в силах пошевелиться. Такого удивительного зрелища он не мог себе представить даже в божественных грезах. Мускулы так и переливались под черной шкурой, когда животное нервно прошлось взад-вперед по тесной клетке и вновь остановилось напротив застывшего перед ней Хуана. Внезапно что-то отвлекло черную кошку от восхищенно разглядывающего ее юноши. Она переметнулась немного вправо, а Хуан, скорее по инерции, нежели в силу рассудка, откинулся влево. И тут же над его ухом просвистел короткий тесак. Развернувшись, маркиз что есть силы ударил кулаком в темноту. Рука его наткнулась на чье-то мягкое тело. Противник жалобно всхлипнул и упал к ногам победителя. Высоко подняв над собой фонарь, Хуан оглядел распростершееся перед ним тело. Удивлению его не было предела, когда юноша обнаружил совершенно нагую негритянку. Кожа юного создания была столь же черна, как и шкура удивительной кошки. Девушка лежала перед маркизом де Карабасом, бесстыдно раскинув ноги и сверкая в темноте белками глаз. Вожделение вновь овладело всем существом юного Хуана. Отставив фонарь, он навалился на слабо сопротивляющуюся негритянку, подминая ее под себя и заламывая руки. Вся накопившаяся за время плавания агрессия, вся похоть, распаленная виденными на галеоне картинами всеобщего насилия и оргий, – все это разом выплеснулось из маркиза на несчастную пленницу, на ее нежное тело, которое он грубо мял и тискал.
Наконец, пресытившись, дон Хуан отвалился от негритянки, сел на пол и, тяжело дыша, огляделся в поисках скинутой второпях сабли. Его пленница застонала. Желая подбодрить девушку, юноша похлопал ее по голому бедру и даже успел сказать несколько ласковых слов, прежде чем негритянка, извернувшись неимоверно гибким телом, цапнула его в руку своими острыми зубками. Тотчас же пленница вскочила и бросилась бежать, но маркиз, упредив ее маневр, успел ухватить девушку за тонкую лодыжку и сильно дернул к себе. Несчастная упала, с силой стукнувшись головой о деревянный настил днища галеона. Она потеряла сознание, в то время как чертыхающийся Хуан облизывал кровоточащую рану на руке. Злоба, доселе ни разу не посещавшая юношу, овладела им. Маркиз вскочил на ноги и, схватив девушку за пышные кудри, потащил ее к клетке, в углу которой сидела оскалившаяся и рычащая черная кошка.
– Надеюсь, тебя сегодня не кормили! – воскликнул Хуан и, отворив дверь, бросил девушку внутрь клетки.
Кошка еще пуще зарычала, но боялась приблизиться к подношению, тихо лежащему перед ней в другом углу клетки. Негритянка медленно приходила в себя. Она поднялась на локтях, потрясла головой и огляделась. Дон Хуан, которому страстно хотелось отомстить за укус, просунул руку сквозь прутья и принялся колоть саблей черную кошку. Та грозно зарычала, отскакивая от кончика сабли, доставлявшего ей столько боли, однако маркиз был неумолим. Очнувшаяся девушка, поняв, где она теперь находится, вжалась в угол, с ужасом глядя на становящуюся под действием уколов все более злобной кошку.
Обезумевшее от боли животное со страшным ревом набросилось на жертву. Девушка взвизгнула, пытаясь оттолкнуть кошку, нацелившуюся на горло, но силы были явно неравны. Тут на шум подоспели пираты. В ужасе застыли они перед клеткой, не в силах оторвать взоров от представшего перед ними кровавого зрелища. Удивительное, невиданное ими доселе животное огромными клыками вгрызались в нежную женскую плоть негритянки, которая еще била о прутья руками и ногами, пытаясь вырваться.
– Боже милосердный, спаси и сохрани нас! – в ужасе прошептал кто-то за спиной у маркиза, хладнокровно наблюдавшего за агонией пленницы.
Внезапно в борт что-то ударило. Удар был такой силы, что стоявшие перед клеткой видавшие виды пираты свались с ног. Это борта двух кораблей, намертво сцепленных, со всего маху ударились друг о друга.
– Буря! – послышались со всех сторон от Хуана крики. – Начинается буря.
Маркиз вместе с другими выскочил на палубу. Только сейчас он заметил, что с момента абордажа галеона прошло уже порядочное время. Ветер, два дня назад сменивший штиль и постепенно усиливающийся, постепенно нагнал темные, тяжелые тучи, не предвещавшие пиратам ничего хорошего. Диего спешно собрал свою команду у руля и стал держать совет. Вскоре решено было оставить «Изабелл» и плыть далее на галеоне, который был полон богатой добычей.
Пираты стали спешно перетаскивать с корабля на корабль свои нехитрые пожитки. Только теперь они пожалели, что в пылу оргии убили на галеоне всех мужчин, которые могли бы помочь им теперь.
Время сильно поджимало. Ветер настолько усилился, что одного из пиратов, неосторожно оступившегося, сдуло с мостика, он упал между бортами, и его тотчас же раздавило, будто гигантскими жерновами перемолов деревянными округлыми боками кораблей. Буря надвигалась нешуточная. Когда дальнейшее совместное плавание стало более невозможным, капитан приказал перерубить скреплявшие корабли канаты. Сильнейший ветер подхватил «Изабелл» и умчал во мрак, мигом окутавший море. Пираты убрали паруса и стали привязывать себя канатами, чтобы волны, делавшиеся все выше и выше, не смыли их за борт.
И вот шторм грянул. Волны, величиной со стену, накатывали на галеон одна за другой, бросая корабль, как купающийся в ванне ребенок бросает шаловливой рукой игрушки. Стоял такой грохот, что моряки сами не слышали, что кричали другим в уши. Мачты снесло одну за другой. Все, что имелось на палубе, смыло за борт. Одни лишь люди, привязавшие себя канатами, были вне досягаемости для жадных волн, обрушивающихся на палубу своей мощью. Наконец корабль не выдержал и раскололся пополам. Вода с ревом хлынула в трюмы, быстро заполняя их и увлекая галеон в морскую пучину.
Хуан уцепился за мачту, к которой он сам себя привязал. Мачту крутило и вертело во все стороны. Лишь веревка удерживала маркиза, ежеминутно терявшего сознание. Рядом с ним висели привязанные капитан Диего и доктор Карл. Им также было плохо.
Вдруг шторм стал стихать. Он затих так же быстро, как и налетел. Ночное небо очистилось, выглянули звезды. Вид их был столь божествен, что доктор, очнувшийся первым, хриплым, надтреснутым голосом произнес благодарственную молитву. Очнувшийся следом за ним капитан подхватил ее со всей страстью только что спасшегося от неминуемой гибели. Один лишь дон Хуан молчал, грезя наяву быками, несущими на могучих спинах необычайную кошку, на черном теле которой сияли звезды.
Настало утро. Оглядев мутным взором занимавшуюся зарю, маркиз де Карабас вздрогнул от неожиданности. Прямо к нему на фоне оранжевого горизонта полным ходом шел корабль. Юноша вскрикнул, пробуждая своих товарищей. Капитан разлепил веки, увидел спасительные контуры и громогласно возвестил оставшихся в живых после бури о приближении корабля.
