Нолколеда придирчиво осматривала наших лошадей, оружие и вещевые мешки. Мы все, как провинившиеся школьники, ждали ее резюме.
— Хорошая лошадь, гарсин, — одобрила она мою Помми. — Жаль только цвет дурацкий: от чужих глаз не скроешься. А пистолет — игрушка. От разбойников такой не защитит.
Бедняге Зилезану досталось еще больше. Хотя, на мой взгляд, Нолколеда была в принципе права: ученый собрался в путь на… длинноухом буром ослике с совершенно седой мордочкой. К спине ослика был приторочен большой дорожный сундук.
— Вы бы еще на свинью взгромоздились, сенс, — бесцеремонно заявила наша новоявленная командирша.
— Почему на свинью? Буррикот — очень надежный осел, — вступился за четвероногого друга сенс Зилезан. — И потом, мне с одной рукой управляться удобнее с ним, чем с лошадью.
— Сказать честно, сенс? — Нолколеда уставилась на него в упор, так что ученый заморгал. — Вам с одной рукой лучше оставаться в столице. Мы ведь едем не на прогулку…
— Ну все, она меня достала, — шепнул мне Сэф и с вызовом обратился к Нолколеде: — Знаешь, милая, ты все печешься о конспирации… Тогда будь добра, отойди в сторонку, вон туда, к слуге досточтимой Жианы. Ты же прачка? Значит, там тебе и место. Благородные господа позовут тебя, когда понадобятся твои услуги.
Нолколеда, проверяющая седло своей рыжей лошадки, застыла на месте. На ее лице мелькнуло странное выражение — словно она сейчас размахнется и ударит Сэфа, но этого не произошло. Молодая женщина взяла лошадь под уздцы и отвела ее в сторону — туда, где Бар, уже оседлавший своего мерина, с хрустом грыз редиску, макая ее в мешочек с солью.
— По-моему, ты переборщил, — заметила я.
— Это точно, дружок, не стоило ее обижать, — кивнул Зилезан. — Грета — хорошая девочка, но она здесь уже восемь лет, а быть прачкой, наверное, не слишком увлекательное занятие.
— Грета? Так вы ее знаете? — воскликнула я. — Но как же так, ведь нам говорили, что агенты ничего не знают друг о друге!
— Да? — удивился сенс. — Наверное, я опять сболтнул лишнего. Но видите ли, друзья мои, я здесь очень давно… А Вэллайд — не такой уж большой город.
— Откуда она родом? — поинтересовалась я.
— Она немка. Из Шверина.
— Фашистка — она и в Лаверэле фашистка, — поморщился Сэф.
Хорошо, что я не суеверна и не вижу в этой ссоре предзнаменования наших будущих неудач.
Рассвет застал нас километрах в десяти от Вэллайда. Точнее, в пяти корсах — я постепенно привыкала к местной системе измерений. День был жаркий. Я убрала в мешок бархатную жилетку и расстегнула рубашку. И как только сенс Зилезан еще не сварился в своей мантии? Наверное, он попросту перепутал жару с холодом. Однорукий ученый ловко управлялся со своим осликом. Он явно путешествовал по Лаверэлю не впервые, но при этом не потерял живейшего интереса к происходящему вокруг.
Мне тоже все было любопытно: ведь до сих пор я ни разу не покидала столицы. По обеим сторонам дороги тянулись возделанные поля, и Чаня с восторгом носился среди зеленей, пугая стрекоз и больших белых бабочек. За оливковыми рощами виднелись деревеньки и хутора, утопающие в цветах. Крестьяне в Шимилоре были свободными фермерами. Они платили в казну необременительный налог и продавали свой урожай на сельских и городских рынках. При виде нас они доброжелательно, но безо всякого раболепства приподнимали береты. Особенно меня умилила стайка крестьянских девушек в разноцветных косынках. Одна из них вела на розовой ленточке белоснежную овечку! Глядя на эту пастораль, я с грустью подумала, что мы, земляне, принесем в этот мир не только прогресс, но и свою душевную неустроенность, погоню за лидерством, агрессивность. Пройдет совсем немного времени, и фраматы не узнают Лаверэль…
Мое философское настроение было развеяно отчаянным Чаниным лаем. Бар, спешившись, пытался взять пса на поводок, а тот, как безумный, лаял на небольшое стадо животных, двигающееся нам навстречу. Это были единороги! На мгновение я забыла о Чане. Дивные, волшебные звери как ни в чем не бывало вышагивали по дороге. Их сопровождал пастух. Я заметила, что при нем не было ни кнута, ни пастушьей собаки. Тем временем Бару удалось приструнить неуемного Чаню, и я смогла обратиться за разъяснениями к сенсу Зилезану.
— Что вы, дружочек, единороги — это вам не коровы, — охотно ответил однорукий ученый. — Они не размножаются в неволе. Но некоторые из них охотно соглашаются пожить в городах, с людьми — я полагаю, из любопытства. Любой полк рад принять у себя такого красавца. Ведь Ликорион — бог воинов — чаще всего является в образе единорога.
— Они разумные? — спросила я.
— Ну, разум — очень растяжимое понятие, — задумчиво произнес сенс Зилезан. — Единороги обладают чувством собственного достоинства, требуют уважения к себе и уважают тех, кто этого достоин. На мой взгляд, чего еще ждать от разумных существ? Однако, Джоан, какой у вас жизнерадостный пес! Здешнее тяготение ему явно идет на пользу.
— Вот уж кого разумным не назовешь, — буркнула в сторону Нолколеда.
Всю дорогу немка ехала в самом хвосте кавалькады. Сэф пару раз пытался извиниться, но, наткнувшись на каменное выражение ее лица, в результате наговорил еще каких-то обидных вещей. Меня начала мучить совесть. В конце концов, человек заботился о том, чтобы мы были готовы к трудному пути. Конечно, она делала это не самым тактичным образом, но все равно на долгие недели нам никуда не деться друг от друга. Я придержала коня.
— Нолколеда, — сказала я, поравнявшись с немкой, — нам надо запастись водой. Как вы думаете, где это можно сделать?
— Гарсин, не стоит обращаться ко мне на «вы», — процедила сквозь зубы конспираторша. Но все-таки ответила: — Через два часа мы проедем через деревню Барданэ. На въезде там будет колодец. А на выезде — храм Гюаны. Его жрицы путников кормят бесплатно, так что там можно пообедать. Если, конечно, высокочтимых господ устроит их незамысловатое меню.
На этот раз обиделась я.
— С вашей стороны очень глупо так себя вести, — бросила я, пришпорив лошадь. Но хорошее расположение духа быстро ко мне вернулось. Пока наша поездка напоминала мне курортную экскурсию. Надо же: обед — бесплатно! Мир — чудесен. Солнце — светит. От седла я устать не успела. А Грета-Нолколеда пусть мучается своими комплексами.
Через некоторое время впереди показались черепичные крыши Барданэ. Как только мы въехали в деревню, повсюду послышался яростный лай: это деревенские псы завидели Чаню. Проехав по улице, засаженной розами, мы остановились у колодца и подождали, пока двое деревенских мальчишек наполнят деревянные бадьи, которых они привезли целую повозку. Когда пришла наша очередь, Сэф поинтересовался:
— Кто-нибудь умеет управляться с этой конструкцией?
Мы растерянно переглянулись. Приспособление вроде колодезного журавля, но с какими-то штуковинами по бокам неясного назначения… нужно что-то крутить? Куда-то нажимать? Сэф закричал вслед отъезжающим мальчишкам:
