– А Ленка, как я понимаю, в долгу не осталась?
– Ленка?..
Видимо, так звали ту блондинку, что сейчас мирно посапывала на смятой постели. Хоть убей, но имя у Сергея не ассоциировалось ни с чем. И ни с кем. И вообще, откуда взялась Ленка?
Прервав беседу на полуслове, снова заорал мобильник – теперь звук стал ближе, что давало некоторую надежду успеть. И действительно, когда рука Буруна нашарила телефон в кармане висевшей на спинке стула куртки, тот все еще надрывался. Номер на экране никакой полезной информации в себе не содержал.
– Да? – буркнул капитан.
– Бурун? Какого хрена, где тебя носит?
Голос был знакомым. Сергей сосредоточился, мысли с явным трудом продирались через уже отступающую, но еще до конца не сдавшую позиций головную боль. С этим человеком капитану приходилось сталкиваться достаточно часто… Полковник Житнов, один из лучших в Москве специалистов по организации наружного наблюдения, как раз недавно в очередной раз заявил капитану, что его, Буруна, задания на раскрываемости никак не сказываются, а сил и средств отвлекают много, и ему, Буруну, пора бы и честь знать. Мелькнула ленивая мысль, что не стоило бы Житнову орать на старшего опера уголовного розыска, пусть на своих подчиненных орет… но, поразмыслив, Сергей решил не связываться. Во-первых, потому что Житнов – целый полковник, а с начальством, в том числе и с чужим, ссориться неразумно, и, во-вторых, потому что с того станется и в самом деле снять наружку с Верменича.
– Что случилось, Петр Михайлович?
– Ты на машине?
Сергей посмотрел на Геннадия, вздохнул и покачал головой, словно собеседник мог увидеть и оценить этот знак. Затем пробормотал в трубку:
– Нет, – подумав, добавил, дабы пресечь следующий вопрос в корне: – И денег на тачку нет тоже.
– Диктуй адрес, – с явным неудовольствием потребовал Житнов. – И чтобы через двадцать… черт, через десять минут был в порядке. Понял?
– Понял, – обреченно вздохнул Сергей. – Все я понял…
В кабинете собралось изрядное количество народу. Вечно усталый и оттого выглядящий недовольным Панарин пил кофе из кружки размером с литровую банку – все в управлении знали, что Игнат меньших емкостей не признает. Житнов рассеянно листал бумаги, иногда обмениваясь короткими репликами с двумя мужчинами в штатском, в углу на стуле пристроился сухонький седой старичок – Лев Борисович Шейнгольц из экспертно-криминалистического управления, добрейшей души и дырявейшей памяти человек. Рядом с ним, время от времени украдкой зевая, пристроился молодой – на вид и двадцати не дашь – лейтенант. Парней в штатском Бурун знал – это были ребята из ГУБОПа, а лейтенант был лицом новым. Присутствовал и еще один тип, с надменным и неприятным лицом. Его Сергей раньше не встречал.
Бросив в сторону Буруна недовольный взгляд, Панарин коротко кивнул, махнул рукой в сторону ряда стульев и отставил опустевшую кружку.
– Что ж, все в сборе, начнем. Федор э-э… Игнатьевич, прошу.
– Да… – Лейтенант вскочил, затем снова сел. На щеках проступила краска, парень явно волновался. – Значит, так. Седьмого октября в дежурную часть нашего 37-го отделения милиции обратился гражданин… – он открыл папку и бросил короткий взгляд на бумаги, – гражданин Самохвалов Семен Борисович, без определенного места жительства, без определенного рода занятий. Гражданин Самохвалов заявил, что хочет сдать органам некое взрывное устройство, находящееся в спортивной сумке…
Сергей слушал лениво, все еще не понимая, зачем его сюда пригласили. Хотят взвалить на его больную голову еще один стопроцентный висяк? Так это вполне можно было бы сделать и в понедельник. Лейтенант говорил долго, многословно, время от времени реплики вставляли парни из ГУБОПа, без которых, разумеется, дело обойтись не могло – взрывники, особенно в свете последних нерадостных событий в Москве, моментально попадали под подозрение в причастности к чеченской мафии, а следовательно, и под особый присмотр Управления по борьбе с организованной преступностью.
Постепенно стала вырисовываться общая картина.
Гражданин Самохвалов неоднократно использовал метро в качестве места отдыха – в вагоне можно было поспать с относительным комфортом. Особенно когда на улице шел снег или дождь, а здесь, внизу, было тепло и сухо. И в этот раз, не будучи отягощенным каким-либо занятием, Самохвалов спустился под землю на станции «Курская», и, удачно заняв место в уголке, настроился хорошенько подремать – не менее пары-тройки часиков.
Несколько раз его будили другие пассажиры – кто-то от непонятливости, искренне веря, что мужчина проспит свою остановку. Другие просто наступали ему на ноги из-за толкотни. Во время одного из таких краткосрочных периодов бодрствования гражданин Самохвалов обратил внимание, что у ног его стоит небольшая потрепанная сумка. Значения этому он не придал, решив, что кто-то из пассажиров просто поставил багаж на пол.
Однако, когда его разбудили в следующий раз, сумка все еще стояла у его ног. Самохвалов заинтересовался. В беседе с сотрудниками милиции он проявил похвальную откровенность, честно заявив, что сумку рассматривал как дар судьбы, призванный улучшить его бедственное материальное положение. Вором себя Семен Борисович не считал, а потому еще целый круг боролся со сном и честно ждал, найдется ли у сумки хозяин. Хозяин не нашелся, а потому Самохвалов принял решение вознаградить себя указанной сумкой за выдержку и покинул гостеприимное метро.
К его искреннему огорчению, ничего особо ценного в сумке не оказалось. Немного потертая, но вполне еще приличная кожаная куртка была Семену Борисовичу безнадежно мала, но вполне могла быть обменяна на некоторое количество спиртного. Зато увесистый пакет, лежавший на самом дне сумки, вызвал у Самохвалова панику. Не то чтобы он обладал специфическим жизненным опытом, позволяющим узнать толовые шашки по внешнему виду, но ошибиться тут было сложно. В последнее время взрывы в Москве происходили с завидной регулярностью, а потому и пресса, и радио, и телевидение во все голоса призывали граждан к предельной осторожности. Самохвалов был человеком достаточно образованным, бомжевал, как уверял, по убеждению, а не по трагическому стечению обстоятельств, газеты читал регулярно, а потому был в курсе событий.
Первым и наиболее естественным желанием его было выбросить проклятый пакет куда-нибудь подальше. Но по некотором размышлении совесть и чувство гражданского долга – во всяком случае, так он уверял – возобладали, и, подкрепившись изрядной дозой выменянного на куртку сорокаградусного продукта, он отправился в милицию.
– Теперь прошу вас, Лев Борисович. – Панарин кивнул эксперту.
Тот поправил очки в тонкой металлической оправе, медленно оглядел присутствующих, почесал подбородок…
– М-да… так вот, мы имеем взрывное устройство, тринитротолуоловые шашки общим весом пять килограммов двести граммов. Дистанционный взрыватель рассчитан на сработку по радиосигналу… вернее, по сигналу, исходящему от мобильного телефона. Тротил наш, отечественный, завод… ну, это есть в отчете. А вот детонатор – это куда интереснее. Американского производства, новейший – в наших каталогах его еще нет. Пришлось э-э… соседей запрашивать, – короткий кивок в сторону человека с неприятным лицом.
