– Кафтан сымай! – воровато, оглянувшись на усадьбу, вдруг приказал Митря. – Тебе, тебе говорю, малой.
– Что?! – Иван возмутился. – Кафтан?!
– Кафтан, кафтан… И кушак не забудь. И сапоги. Ну, быстрее, что встал? – Пастух нахально усмехнулся. – Сейчас, псам мигну – разорвут на кусочки!
– Смотри, как бы тебя потом хозяин не разорвал! – надменным тоном вдруг произнес Алексей. – А ну, живо зови старосту…
– Ага, счас!
Лешка сжал зубы. А ведь спустит-таки псов, сукин кот! Разорвут… Вернее, разорвали бы хоть кого… да только не Алексия Пафлагонца, акрита, воина ромейской пограничной стражи! Учили в страже на совесть, пользоваться всем – не только оружием, но и всеми предметами, его заменяющими. Как во-он тот камень… Впрочем, а зачем камень?
– Снимай свой кафтан, Ваня, – понурив голову, посоветовал Лешка. – Такая уж, видать, наша судьба…
Пожав плечами, отрок снял пояс и принялся расстегивать пуговицы, красивые такие, из темного полированного дерева…
Скинуть кафтан Иван не успел… Лешка как-то так, незаметно, не сделав ни одного резкого движения, оказался за спиной пастуха. Ласково ухватил рукою за шею – собачки даже не шелохнулись…
– Убери собак… Быстро, не то сверну шею!
– Пусти-и-и…
Лешка надавил парню на кадык:
– Ну?!
– Пошли вон, пошли, вот я вас! – испуганно закричал пастух. – Прочь, кому сказал?
Собаки, рыча, отошли в сторону.
– Теперь зови старосту. Громко!
– Епифан Кузьмич! – громко, что есть силы, заорал Митрий. – Епифан…
– Чего орешь? – из ворот усадьбы вышел-таки, наконец, староста – высокий мосластый мужик с черной окладистой бородою и внимательным взглядом. Одет староста был по-простому – в летнюю посконную рубаху с вышивкой, подпоясанную тоненьким кумачовым кушаком. Голову прикрывала сдвинутая набекрень зеленая суконная шапка.
– Чего звал? – староста окатил всех неприязненным взглядом.
Лешка ухмыльнулся:
– Здоров будь, Епифане!
– И тебе не хворать. Откель будете?
– Смотрю, не признал, Епифане?
– Господи! – Староста вздрогнул и пристально всмотрелся в лицо юноши. – Господи, никак. Алексий! Вот те на-а! Жив значит. А мы ведь, грешным делом, думали, сгинул!
– К татарам в полон попал, – пояснил Лешка. – Насилу убег.
Епифан широко улыбнулся:
– Ну, заходи в дом, будь гостем! Это кто с тобой?
– Купца Епифана Кузьмина сынок, Ваня… Домой, в Брянск, возвращается, отца-то разбойники пленили, выкуп требуют.
– А, то-то я гляжу – у мальца, вроде, лицо знакомое… Ну, заходите.
Путники поднялись по широким ступеням крыльца.
– Марфа! Марфена! – поднимаясь следом, громко закричал Епифан. – А ну, сгоноши девок, пущай обед тащат! Да не забудь кваску – гости у нас. – Староста повернулся к Лешке, усмехнулся. – Гляжу, не сладко в татарах пришлось – поизносился весь да и бос.
– Хорошо, хоть такой убег.
– Слави, Господи! Вот что, я тебе одежку-то дам. Не взыщи только – не Бог весть какую, может, и с заплатками, да и сапоги старые… Но все ж лучше, чем почти голым-то щеголять!
– Вот за это большое спасибо тебе, Епифан Кузьмич! – искренне обрадовался юноша. – На первое время хоть какая одежка сгодится, лишь бы не голышом.
Староста ухмыльнулся:
– Инда, велю принести…
Переодевшись, Лешка с удовольствием прошелся по горнице. Рубаха, правда, посконная, зато чистая, да и сапоги, хоть и старые, а пришлись в пору. Ну, начало есть, остальное раздобудем.
– Ничего, Ванька. – Юноша весело подмигнул отроку. – Прорвемся!
Тот скривился:
– А я и не сомневаюсь!
Обедали по-простому, хоть и не постный выдался день, скоромный. Крапивные щи с льняным маслом, каша из ячневой крупы, рыба. Рыбы было много: жареные караси, лещи, томленные с духовитыми травами, три вида ухи – налимья, хариусовая, окуневая – да еще пироги-рыбники. Запивали все хмельным кваском – холодненьким, с ледника.
Лешка вяло рассказывал наспех сочиненную историю о побеге из татарского плена, явно рассчитывая на невнимание хозяина дома. Тот и в самом деле слушал в пол-уха, видать, были сегодня и куда более важные дела, чем сидеть тут, в горнице, да калякать с гостями.
Лешка даже вздохнул:
– Что-то не весел сегодня, Епифане.
– А, будешь тут весел. – Епифан с досадой махнул рукой. – Тати лесные уж так надоели всем – хуже шершней! И, главное, ведь не выловить их никак, не сладить.
– Как это – не сладить? – удивился юноша. – А князь что? Вы под кем сейчас?
Староста приосанился:
– Я-то однодворец, надо мной господов нету!
– Я не про господина, про князя, – усмехнулся Лешка. – Кому налог платите?
– Налог?
– Ну, виру, или дань, как там у вас…
– Когда кому, – степенно пояснил Епифан. Крупные, в синих прожилках, руки его беспокойно заерзали по столу. – Когда белевцам платили, когда – Василию, князю московскому, когда Дмитрию – тоже московскому князю, они ведь сейчас с Василием разодрались, все трон поделить не могут.
– Так тогда им и не платите. – Юноша засмеялся. – Пусть сначала промеж собой разберутся!
– Так мы и не платим. Литовцам платим, вроде как под Литвою сейчас… – Староста задумчиво погладил бороду. – Оно все бы ничего, кабы не разбойники, тати. Засели черт-те где по урочищам – нет никакого сладу.
– А договориться не пробовали?
– Да пытались, что ты – те ни в какую! Эвон, избы сожженные видал? Думаешь, это татары иль московиты? Шишь! Тати! – Староста вдруг замолк, осененный какой-то внезапно пришедшей мыслью. Посмотрел на гостей, ухмыльнулся:
– Слушай, Алексий… Нам вот как раз такого воина, как ты и не хватало – с татями справиться! Помоги, а?
Лешка усмехнулся – ну, вот еще, не больно-то надо в чужие дела лезть:
– Сами-то вы что ж?
– Да у нас же хозяйство, пойми, нет у нас времени иные дела крутить. Мы уж с мужиками надумывали охочих людей нанять. По-осени, чтоб было, чем расплатиться…
– Не. – Посмотрев на внимательно слушавшего весь разговор отрока, Лешка отрицательно покачал головой: – Не могу я сейчас вашими делами заняться. Вон, сыну купеческому слово дал в Брянск доставить!
– Так ведь и доставишь, запросто! – Староста неожиданно просиял. – Мценский купчина Окладников как раз в Брянск через пять ден собрался. С ним и поедете – во многолюдстве, безо всякой опаски! А до тех пор, уж помоги, сделай милость… Много хорошего про тебя прошлолетось мужики рассказывали. Знаю, воин ты умелый. Помоги, а? Хотя б советом каким… А уж мы в долгу не останемся.
