Она покачала головой.
— Нет. Ничего.
— А как насчет ключей от дома, сумки, денег и тому подобного?
Она кивнула, собираясь с мыслями.
— В холле сумка... или в кухне. Большая черная сумка, набитая всякими вещами. Я не могу никуда пойти без нее.
— Хорошо. Я вынесу ее. А как насчет ценностей? Картины, мебель, какие-нибудь коллекции?
Она покачала головой.
— Ценностей нет. Только дети. — Голос у нее дрогнул, и офицер сочувственно улыбнулся ей.
— Когда такое случается, это всегда шок, но мы все сделаем, чтобы ущерб был минимальным. Теперь дело только в дыме. Мы вскроем пол и потолок и убедимся, что нигде нет следов огня: не хотим, чтобы снова начался пожар после нашего отъезда. По этой же причине нам нужно поднять с одного конца крышу, но мы накроем дом непромокаемым брезентом.
— Да. Спасибо. Мужчина кивнул.
— Хорошо. Сегодня вы совершенно точно не можете войти туда. На вашем месте я бы уехал куда-нибудь и хорошенько поспал. У вас есть где провести ночь?
Джорджия тупо посмотрела на него, она даже не подумала об этом.
— Я постараюсь найти гостиницу, — ошеломленно произнесла она.
— Они побудут у меня. — Мэтт вынул карточку из нагрудного кармана и отдал ее офицеру-пожарнику. — Можете позвонить, если возникнут проблемы.
И без дальнейших рассуждений Мэтт взял сумку и ключи у офицера, который их вынес, посадил Джорджию и детей в машину и повез их обратно в Эвелинг.
— Но мне надо быть там, — твердила Джорджия, глядя через плечо, как пожарные начали заниматься крышей.
— Нет. Мы отвезем детей ко мне, потом, если захочешь, я привезу тебя обратно, но им сегодня нечего здесь делать.
Конечно, он был прав. Дети выглядели потрясенными, глаза у них были красными и испуганными, лица измученными.
— Миссис Ходжес присмотрит за ними, вымоет, покормит ужином и уложит спать. Она хорошо умеет ладить с ними, и они любят ее.
А ее, подумала Джорджия, кто вымоет ее, покормит ужином и уложит спать?
У нее появилось отчаянное желание снова ощутить его руки, которые прижимают ее к груди и утешают. Она откинула голову на подголовник и тяжело вздохнула.
— Ты в порядке?
— Не совсем. Мой дом сгорел, мое рабочее место разгромлено, все пострадало от огня и дыма, и я не знаю, что будет с нами...
Она закусила губу, сдерживая истерику. Мэтт положил руку ей на плечо.
— Все будет хорошо.
— Я вынесла Красную книгу, — сообщила Джорджия и вздрогнула, когда он взглянул на нее.
— Что? Ты снова вошла туда?
— Нужно было. Ведь она могла сгореть...
— Сумасшедшая! Ты могла погибнуть!
— Нет. Риска не было. Мэтт, не кричи на меня.
— Извини. — Его рука, большая, теплая и твердая, невольно с силой сжала ее плечо.
Ей стало ужасно одиноко, когда он убрал ее и положил на руль, чтобы свернуть на дорожку.
— Мы дома, — сказал он, и ей захотелось зарыдать, потому что это не было домом и не могло быть. Дома у нее теперь нет. — Пошли, ребята, — мягко пригласил он. Приведя всех в кухню, поднял трубку телефона, быстро что-то сказал, и через несколько секунд вошла миссис Ходжес. На ее лице была тревога.
— Ой, мои бедняжки, — запричитала она, а поймав взгляд Джорджии, повернулась к Мэтту: — Проводите миссис Бекетт в гостиную и дайте ей что-нибудь выпить. Видно, что ей это нужно. А я посмотрю за детьми.
Джорджия бездумно шла за ним через холл в гостиную, обставленную тяжелой старинной мебелью и удобными диванами. Мэрфи сопровождал их, стуча когтями по полированному полу.
— Виски или бренди? — спросил Мэтт, но Джорджия покачала головой.
— Просто обними меня, — попросила она, и, когда его руки обвились вокруг нее, ее показная храбрость улетучилась и по щекам побежали слезы.
— Не тревожься, вы целы и невредимы, это самое главное, — мягко заметил он.
— Я вынесла фотографии: снимки детей, когда они были совсем маленькими, их школьные фото, но наверху осталось так много вещей — всякие безделушки, которые они мне дарили и которые я хотела сохранить...
И, вздрагивая от рыданий, она спряталась в его объятиях. Он сел и усадил ее себе на колени. Джорджия уткнулась в его плечо. Она чувствовала себя потрясенной, обездоленной и беспомощной, потеряв все или почти все, а Мэтт был рядом, обнимал ее и заботился о ней.
Только тут она догадалась спросить:
— А как получилось, что ты оказался там? Тебе позвонила Дженни?
Мэтт коротко хохотнул.
— Нет. Я приехал повидать тебя. Думал все же уговорить пойти со мною.
— Ты никогда не сдаешься? — сонно спросила она.
— Нет. Может быть, это и хорошо. Она вздрогнула.
— Может быть. Прости, что от меня столько неудобств.
— От тебя нет неудобств.
Она теснее прижалась к нему, коснувшись носом его ключицы, и почувствовала запахи дыма, мыла и слабый аромат лосьона. Он показался ей таким надежным, утешающе знакомым, что у нее начали закрываться веки.
Успокоившись в его объятиях, она впала в забытье.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Что ж, если взглянуть с оптимизмом на происшедшее, пожар спас меня от генеральной уборки в комнате Джо.
Мэтт увидел напряженную улыбку на расстроенном лице Джорджии, и его охватила боль за нее. Она старается выглядеть храброй, но почти готова сорваться, и неудивительно. Дом серьезно пострадал.
— Могло быть гораздо хуже, — напомнил он. — Самое главное — с вами все в порядке.
— Знаю.
Она бросила еще один полный отчаяния взгляд на спальню Джо, на обуглившиеся остатки мебели и зияющую дыру в потолке, где загорелись стропила, и вышла, осторожно пробираясь по площадке к лестнице.
Он шел за нею следом, стараясь не прикасаться к покрытым сажей перилам с лопнувшей краской, вдыхая горький запах сырого пепла.
На гостиную обрушился потолок, сырые пластины штукатурки легли на мебель, поверх пластикового покрытия, положенного пожарными. Безделушки были разбиты — маленькие сокровища, которые дарили ей дети и которые она теперь орошала тихими сдержанными слезами.
Мэтту захотелось забрать ее отсюда, защитить от всего этого, но как? Она вышла из гостиной в кухню, покрытую сажей и пахнущую сырым дымом, как и все остальное.
— Все отмоется, — сказал он, но Джорджия казалась безутешной.
Она прошла через мокрый холл, с хлюпающей грязной водой на полу, в студию, оборудованную в двойном гараже.
