Но мама не дослушала и рассеянно перебивает:
— А останки Ханса нашли?
— Нет, не нашли. Мы долго искали. Там ничего не было. Зато мы обнаружили паукоглазых ноидов. Это дети такие. Они…
— Очень интересно, милочка. Подвинься немножко — ты мне весь экран загораживаешь. Я хочу новости посмотреть.
Ангел, Дилан и я переглянулись. И тут я наконец начинаю понимать, что же именно мы видим.
Надж, вся в бинтах, скорчилась на полу в стороне от всех.
Газзи за столом играет в старый лего Эллы. И, представьте себе, мастерит из конструктора одного за другим крошечных человечков. Не строит дома или мосты и потом взрывает их, а в полном молчании выстраивает армию из совершенно одинаковых человечков. За ним из угла мрачно наблюдает Джеб. Джеба, так и быть, оставлю пока в покое — все-таки его вчера чуть в лепешку не расплющило.
Элла и Игги сидят на кухне и намазывают на крекеры ореховое масло и желе. Элла трещит без остановки, а Иг с идиотской улыбкой кивает ей, как китайский болванчик. И оба даже не замечают моего присутствия.
Сердце у меня останавливается. Видно, стая считает, что я их предала. Бросила на произвол судьбы, а сама слиняла. Дилан чувствует мое молчание и подходит ко мне, подставляя плечо. Вот бы сейчас на него опереться. Почувствовать его тепло.
Но вместо этого я неожиданно для себя полоснула его раздраженным взглядом, мол, дотронься только до меня сейчас — мало не покажется.
— Андж, пойдем выйдем, — поворачиваюсь я к Ангелу.
Она кивнула, и мы молча выходим на веранду. Дилан стоит как в воду опущенный, и мне становится его жалко и совестно, зачем я его зря обидела.
Но какие бы меня ни обуревали чувства, стая — моя первая забота.
— Ангел, что ж ты меня не предупредила. Они же совсем от меня отвернулись. Наказывают меня, да?
Ангел трясет головой:
— Да не психуй ты, Макс, на эту тему. Они поймут, разберутся. Они все устали и в шоке. Между Газом и Джебом, похоже, черная кошка пробежала, и Газзи до сих пор кипятится. Но ты не переживай. Они, в общем, в порядке.
— Но даже мама…
Ангел наклоняет голову, точно ей прекрасно известно нечто, что для меня тайна.
— Тут я, пожалуй, с тобой соглашусь. С твоей мамой и правда что-то не так. — Я вздрагиваю, но Ангел невозмутимо продолжает: — Лично меня гораздо больше Элла и Игги беспокоят.
— Да уж. Они, конечно, здорово раздражают своими телячьими нежностями. Тоже мне, нашли время ворковать.
— Да нет! Если бы они ворковали, это бы еще полбеды было. Тут что-то похуже. Только вот что, я никак не пойму. — Ангел задумалась. — Ты же знаешь, я всегда могла их мысли читать. Само собой разумеется, я свой нос в чужие дела не сую, но…
— Конечно-конечно. Совсем не суешь. Никогда.
— Но сейчас они не свои. Не скажу, чтобы их роботами или клонами подменили. То, что это Игги и Элла, — это точно. Но что-то у них обоих с головой… того…
— Ладно. Давай-ка выясним, что происходит со стаей.
32
— А моего друга сегодня по телику показывали, — хвастается Элла.
Она облизывает перепачканные ореховым маслом пальцы, а Игги протягивает бумажное полотенце.
— Правда? — Я пытаюсь успокоиться и всячески демонстрирую интерес. — Это кого же?
— Да из школы. У нас сегодня был огромный митинг. Все школы района собрались. Говорили про нашу планету, про то, сколько вреда ей принесло человечество, и про то, какие нужны перемены. — Она слегка задыхается от восторга. — Тебе бы, Макс, там очень понравилось. А потом мы все принесли клятву активно бороться за нашу Землю. И я тоже клялась. А потом мы разговаривали с нашими новыми друзьями, и мой друг был самый лучший. Он говорил, что у нас впереди светлое и прекрасное будущее. Надо только следовать за ним и ему верить. И я ему сразу поверила. Я теперь знаю, что все плохое скоро останется в прошлом.
— Конечно. Ты же знаешь, когда надо спасать Землю, я всегда «за».
Как-то этот митинг меня настораживает. Откуда у Эллы вдруг такой фанатичный блеск в глазах?
Мама поднимает глаза:
— Это что, тот друг, который листовки принес?
— Какие листовки? — интересуется Дилан.
— С призывом к переменам. — Элле искренне хочется заразить меня своим энтузиазмом.
— Да я вижу, ты уже встала под знамена. — Я пристально смотрю на нее и пытаюсь понять, что же все-таки с ней происходит.
— Макс, это воистину удивительный призыв! — Игги размахивает у меня перед носом пестрыми бумажками. — Ты не можешь не проникнуться этим идеями. Ты не можешь оставаться в стороне. Надо раздать листовки всем, кого мы знаем. Чтоб и они встали под наши знамена.
Брови у меня ползут вверх. Наш вечный скептик Игги хочет встать под чьи-то знамена? Видно, дело нечисто.
Дилан, Ангел и я недоуменно смотрим друг на друга. Увы, спорить с ними бесполезно, и я с трудом изображаю заинтересованность:
— Дай-ка я посмотрю.
— Вот, держи, тебе все сразу дать?
Разворачиваю красный листок. С него смотрит на меня улыбающееся детское лицо. А внизу короткий текст: «Мы знаем, вы — дети особого склада. Мы с вами — одной крови. О вас — наша забота. Вставайте в наши ряды. Группа Конца Света с любовью несет вам идею Единого Света».
— Не кажется ли тебе, что слова «любовь», «забота» не слишком хорошо сочетаются со словами «Группа Конца Света»? — Дилан заглядывает в листовку мне через плечо, и у меня по шее бегут мурашки. — Что за группа такая? Они что, конец света возвещают?
— Не знаю. Все это похоже на хор «Новые Горизонты»,[3]только с экологической тематикой. И с подозрительно фанатичным напором.
Надж, с совершенно измученным видом, поднимается на ноги и чуть ли не ползком подвигается к нам.
— Элла только о них и твердит сегодня, — лихорадочно шепчет она. — Я сперва думала, Игги ей просто поддакивает, заигрывает и все такое, но с тех пор, как тот псих листовки принес и у двери с ним побеседовал, Игги тоже совсем свихнулся.
— Эта группа для нас, для детей! Она несет нам свободу! — выкрикнула Элла у меня над ухом. Я подпрыгнула от неожиданности. Заглянула в ее остекленелые глаза и содрогнулась. Мне становится страшно — я все это уже слышала. Главное, держать себя в руках. Но я все равно срываюсь:
— Только для детей? Вы уверены?
Элла с Игги надвигаются на меня вплотную, и я чувствую себя прижатой к стенке.
