Книга Список женихов - Виктория Александер

Это было безумием.

Ричард прогнал от себя досадную мысль, хотя в ней заключалась истинная правда. Вплоть до сегодняшнего времени роль его в качестве Туссена была неодушевленной и почти лишенной риска. То, что он намеревался сделать сейчас, носило иной характер. В последний раз получше приладив ненавистную маску, он вышел в сад.

Ричард нашел Джиллиан там, где оставил: она ходила взад-вперед мимо скамейки и при его появлении удивленно подняла глаза.

Что ему теперь делать? Он не продумал, как себя вести и что говорить, — всего лишь позаимствовал у слуги костюм. Хорошо хоть сообразил прихватить заодно и поднос.

Джиллиан посмотрела на единственный бокал.

— Вас послал лорд Шелбрук?

Ричард молча кивнул.

— Я ожидала, что он сам принесет шампанское, — негромко проговорила она. — Видимо, его кто-то задержал… — Она взяла с подноса бокал и повернулась было, чтобы отойти, но, спохватившись, сказала с улыбкой: — Благодарю вас.

То было любезно высказанное разрешение удалиться, но суть дела от этого не менялась. Ричарду требовалось совсем иное, однако, скажите на милость, как этого добиться? Как продолжить разговор? Вернее, как продолжил бы его Туссен?

Джиллиан прошла до конца скамейки с видом глубокой задумчивости. Ричард и Томас придумали биографию Туссена, но Ричард никогда не думал, что ему придется, переодевшись, представлять его — тем более сегодня вечером.

Джиллиан развернулась в его сторону — и остановилась, чуть сдвинув брови.

— Да?

Мужчина, обожаемый женщинами…

— Что-нибудь еще, мадам?

Джиллиан опасливо шагнула назад, и тут Ричард сообразил, что если в бальном зале или на хорошо освещенной террасе костюм домино выглядит среди толпы гостей весело и привлекательно, то здесь, в темном саду, белая маска и черный плащ приобретают вид угрожающий, а вовсе не романтичный.

Понизив голос, он заговорил с заметным французским акцентом:

— Вы не должны бояться меня, мадам.

— Я и не боюсь.

Ричард видел по выражению ее глаз, что она говорит неправду, и подумал, сколько времени пройдет, пока в ответ на ее крик сбегутся на помощь слуги, — Сейчас я, право, должна…

— Позвольте представиться, — со вздохом произнес Ричард и поставил поднос на скамейку.

— Вряд ли стоит…

— Мое имя Этьен Луи Туссен, — поспешил он произнести с глубоким и, как он надеялся, изысканным, как у галантного француза, поклоном.

— Не могу поверить… — Джиллиан широко раскрыла глаза. — Художник?

— Никто иной.

— Вы прекрасный мастер, — сказала она с искренним восхищением.

— Это правда, — признал он с подчеркнутым самодовольством.

Джиллиан слегка улыбнулась:

— И чрезвычайно скромный.

Ричард передернул плечами.

— Скромность — это жеманство, которое я не могу себе позволить. Я должен чувствовать себя свободным и сбросить с себя оковы условности, чтобы создавать великие произведения.

Оковы условности? Ричард едва не застонал вслух.

— Понимаю. — Несколько секунд Джиллиан молча изучала его. — А миниатюра, которую вы прислали мне сегодня, — великое произведение?

— Вы подлинный знаток такого рода вещей, мадам. Вот и скажите, каково ваше мнение? — спросил он таким тоном, словно ее суждение ничего не значило.

— Сделано очень мило.

— Мило сделано? — В негодовании Ричард забыл о своем французском акценте, но тут же спохватился. — Так говорят ребенку, когда он первый раз в жизни нарисует пони.

— О, это гораздо лучше, чем первое изображение пони! — со смехом в голосе сказала Джиллиан.

— Очень рад, что вы так думаете, мадам, — сухо отозвался он.

— Такое точное сходство, а ведь я не позировала вам.

— Я достойный наблюдатель жизни и много раз вас видел. В карете на улице, в парке на верховой прогулке, в бальных залах.

Мило сделано? Точное сходство? Что это за оценки? Ричард, в сущности, не знал, что хотел бы от нее услышать, но уж, во всяком случае, не это.

Джиллиан в задумчивости пригубила шампанское.

— Миниатюра поразила меня, поскольку чрезвычайно тонко раскрывает мой характер.