Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
— Проблема, — пробормотал он, имея в виду не дырку на ее брюках, а собственные нескромные мысли. — Нужно ее исправить.
Сердце Женевьевы забилось с удвоенной скоростью, когда Лукас уставился на едва заметную дырочку на ее брюках. Ей вдруг показалось, что он видит гораздо больше, чем кусочек бледной кожи на ее бедре. Машинально Женевьева потянулась, чтобы прикрыть дырку рукой, потом остановилась и решила, что этого делать не нужно.
«Перестань, Жен, дырочка на твоих брюках совсем крошечная. Опять ты фантазируешь».
Но в ту минуту, когда она заставила себя отвлечься от мыслей о Лукасе, рассматривающем дырку на ее брюках, он предложил ей прогуляться по магазинам. Ей придется столкнуться лицом к лицу с теми, кто был свидетелем ее унижения.
— Я предпочла бы не ходить по магазинам. — Лукас нахмурился, а она быстро добавила: — Я хочу сказать, у меня очень много работы. Кроме того, у меня до сих пор много одежды, так что покупать действительно ничего не нужно и…
— Женевьева! Остановись!
Она умолкла.
Лукас подошел к ней ближе:
— Что случилось? Почему ты вдруг так разволновалась? Что я такого сказал?
«О нет!»
— Ты ни при чем, Лукас. Я просто… Я просто не могу ходить по магазинам. Я не могу. Пожалуйста!
Вряд ли можно было бы представить более озадаченного человека, чем Лукас.
— Тебе придется объяснить, почему обычный поход по магазинам воспринимается тобой как заключение под стражу.
Она вздохнула:
— В тот первый день, когда ты сказал, что проверил информацию обо мне, я подумала, что ты узнал обо мне все. Но, видимо, ты узнал только о том, что у меня нет опыта работы. Есть еще кое-что…
— Жен, я не стал бы копаться в твоих личных тайнах. Некоторые вещи посторонним знать не полагается. — Его голос был низким, глубоким и успокаивающим, и она не могла не посмотреть в его глаза.
Женевьева напряженно кивнула.
— Спасибо, — сказала она едва слышно. — Но, учитывая ситуацию, тебе, вероятно, нужно узнать обо мне больше. Когда мои родители умерли, я понятия не имела, как управляться с делами, но решила не волноваться, так как Барри — мой жених и финансовый консультант моих родителей — сказал, что позаботится обо всем. Я не знала, что он обкрадывал моих родителей, и, когда они умерли, ему не нужно было на мне жениться, чтобы завладеть остатками их денежного состояния. Все, что он должен был сделать, — воспользоваться моим невежеством. В то время я пыталась разобраться со своей жизнью и ничего не замечала вокруг, а он начал представлять всем меня так, будто я совершенно безответственный человек и транжира. Барри распускал слухи о том, что я покупаю тонны безделушек через Интернет и по телефону. Он заставлял своих сотрудников и даже моих экономку и горничную делать покупки от моего имени. Он делал намеки на то, что я люблю выставлять себя напоказ. Барри постоянно водил меня по магазинам. Получалось, что, оставшись без присмотра своих родителей, я, что называется, пустилась во все тяжкие и погрязла в вещизме. В конце концов все якобы купленное мною оказалось в его распоряжении… — Она рискнула взглянуть на Лукаса, выражение лица которого напоминало темное грозовое облако.
— Ты не обязана мне об этом рассказывать, — произнес он.
— Я знаю. Но я хочу. — Женевьева быстро заговорила снова, боясь, что не успеет высказаться. — Конечно, та сумма, которую якобы потратила я, была мизерной по сравнению с той суммой, которую он присвоил. Но придуманная история была ему на руку. К тому времени, когда я лишилась состояния, а Барри исчез без следа, все решили, что я одержима походами по магазинам, что я избалованная соплячка, промотавшая деньги своих родителей. Он даже распускал слухи о том, что я трачу деньги на наркотики. Я до сих пор помню свой поход в магазин, где все меня знали. Мне было отказано в покупках потому, что ни на одной из моих банковских карт не оказалось денег. Мне пришлось выдерживать взгляды клерков, полные сожаления и отвращения. — Женевьева содрогнулась. — В конце концов, я стала смущать своим присутствием друзей и знакомых… Теперь я не люблю ходить по магазинам и в основном заглядываю только в продуктовые лавки. Я люблю красивую одежду, но мне хватает того, что у меня имеется.
Взгляд Лукаса стал почти безжалостным.
— Если друзей смущает твое присутствие, если они верят лжи прохиндея, значит, от таких друзей следует избавляться. Тем более что ты ни в чем не виновата.
— Я виновата. Я оказалась идиоткой! В двадцать первом веке, будучи современной женщиной, я тем не менее позволяла Барри принимать за меня все решения и не сомневалась в нем.
— Каждый человек время от времени доверяет не тому, кому следовало бы.
— Возможно, если бы я была независимой и разбиралась в финансах, то мою ситуацию можно было бы охарактеризовать как случайность, ошибку. Но дело в том, что я человек ведомый. Я прожила всю свою жизнь с родителями, находясь на вторых ролях. Поэтому после их смерти многие совершенно логично решили, будто я наконец вырвалась на свободу и начала транжирить родительское состояние.
— Публичное унижение глубоко ранит, и я не могу сказать, как тебе действовать в этой ситуации, Женевьева. Но всякий раз, когда была задета моя гордость, я обнаруживал, что мне становится легче, если видел своих оппонентов поверженными, — сказал Лукас.
— И все-таки как тебе удалось стать победителем? — мягко спросила она. — Ты выглядишь очень уверенным в себе человеком.
Лукас пожал плечами, будто это ничего для него не значило, но она знала, что он просто научился контролировать себя.
— Не приписывай мне лишнего, Женевьева. Я не сделал ничего такого, чего не сумел бы сделать любой другой человек. Немного практики — и люди видят в тебе то, что хотят видеть. Никто никогда не догадается, что этот чертовски самоуверенный наглец когда-то украл у тебя нечто драгоценное… — Он нахмурился.
Она знала — Лукас говорит не о деньгах.
— Не смотри так, — предупредил он.
— Как?
— Так, будто собираешься найти мне оправдания. Теперь я знаю, каким мерзавцем оказался Барри. Но мы начали разговор с того, что тебе необходимо купить джинсы. Я, конечно, не прочь помочь тебе с покупками. Хочется ли тебе пойти в магазин, где прежде все смотрели на тебя с презрением, и вести себя с ними по-королевски?
— По-королевски?
— Ну, с видом «возможно-я-позволю-вам-поцеловать-мою-руку».
Женевьева вздохнула:
— Я никогда так себя не вела, даже когда у меня были деньги.
— Меня это почему-то не удивляет. Тем не менее важно вернуть себе достоинство. Разве ты не говорила мне, что хочешь быть самостоятельной женщиной?
— Говорила.
— Значит, пора тебе заявить о своей самостоятельности и независимости.
Ну как она могла с ним спорить? Самое главное для Женевьевы в данный момент — ее независимость. Единственное, что смущало, так это ее сердце, начинавшее бешено колотиться всякий раз, когда Лукас ей улыбался. Но ведь ей удастся контролировать свои чувства, не так ли?
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
