— Похоже, что вырубило электричество.
— Меня это нисколько не удивляет. Такой ветер мог повалить деревья на провода.
Бесс скинула с себя совершенно мокрый пиджак и, держа его в руках, направилась к лестнице.
— Я поднимусь наверх, переоденусь. Что-нибудь дашь мне захватить с собой?
— Да нет. Спасибо! Я тоже переоденусь, только вначале разожгу камин, а то отопление ведь тоже не работает, как бы нам к утру не замерзнуть окончательно.
— Отлично!
— Фонарик нужен? — спросил Коннор.
Его глаза привыкли к темноте, и он даже сумел различить улыбку на ее лице.
— Ты что, издеваешься? Мы с Ником всегда пробирались домой в темноте, чтобы никого не будить. Я могу свободно передвигаться по нашему дому с завязанными глазами.
Сказав это, она повернулась и легко взбежала на второй этаж. Какое-то время Коннор стоял неподвижно, слушая гулкий перестук ее каблучков. Потом наклонился, развязал набухшие шнурки, разулся и поставил ботинки возле двери — сохнуть. Затем снял с себя куртку, джинсы и мокрую футболку.
Вряд ли Бесс понравится, что он тут разгуливает по кухне в одних трусах, подумал Коннор, но что делать! Уж больно не хочется разжигать камин в мокрой одежде. Впрочем, трусы у него красивые, подарок Лори.
Вспомнив о Лори, он почувствовал себя виноватым. Он даже не попытался позвонить ей после их ссоры, но хуже всего было то, что он и не скучал по ней. Его вполне устраивало, что он живет в доме Ника вместе с его сестрой. Совершенно очевидно, что все эти годы, он не переставая любил ее. Ночь, которую они провели вместе семь лет назад, не утолила его желание, а, наоборот, усилила.
Лори была отличной девчонкой, и он честно пытался построить с ней свою жизнь. Но теперь, когда Бесс вернулась домой, тлевший в нем огонь вспыхнул с новой силой, и он понял, что врал самому себе и… использовал Лори, как противоядие от старых чувств.
Услышав, что сзади заскрипела лестница, Коннор повернулся. После душа Бесс опять надела короткий желтый халатик поверх тонкой шелковой рубашечки. Волосы собрала на затылке и заколола серебряными заколками. В руках она держала белое махровое полотенце.
Коннор отвел глаза и, стараясь не смотреть на нее, начал разжигать камин. Его руки предательски дрожали.
Бесс кинула ему полотенце. Казалось, ее абсолютно не трогает, что он ходит по дому полуголый.
Наконец дрова разгорелись и в комнату пошло тепло.
Коннор вытер полотенцем свои коротко остриженные волосы и принялся растирать грудь.
Бесс вытащила из волос заколки и встряхнула головой.
— Я смотрю, ты нашел самый лучший способ, побыстрее просохнуть, — насмешливо сказала она, имея в виду, что он ходит в одних трусах.
— Не хотелось ходить в мокром. Если тебя смущает мой вид, я могу сейчас же пойти наверх и надеть что-нибудь, — отозвался Коннор.
— Как хочешь. Мне не мешает, — пожала плечами Бесс, усаживаясь на диван и кладя ноги на кофейный столик. — Я видела вас с Ником и гораздо менее одетыми.
— Ты это о чем? — искренне удивился Коннор.
— Разве не помнишь, как вы голышом плавали в озере, а я сидела на берегу? Ты дразнил меня до тех пор, пока я не разозлилась и не прыгнула в воду. Тогда ты выскочил на берег и спрятал всю мою одежду.
Он фыркнул и еще раз, как следует вытерся, прежде чем сесть около нее на диване.
— А ты помнишь, как ты сидела в воде и плакала? Мы с Ником боялись, что ты утонешь.
— Но таких хулиганов, как вы, ничем нельзя было пронять.
— Да, но ты грозилась, что пойдешь голой домой и расскажешь родителям, что мы украли твои вещи.
— Ага, а ты помнишь, что вы тогда сделали? Бросили мою одежду на отмели и убежали без меня домой.
— Ну да. Мы хотели быть дома первыми, чтобы ты не успела нажаловаться на нас.
— Не волнуйся, я не нажаловалась. Мама с папой вообще ничего так и не узнали.
— Слава богу, а то они решили бы, что мы извращенцы.
Она быстро стрельнула в него глазами.
— А разве нет?
На секунду он обомлел, а потом догадался, что она вернулась к их старой манере общения, когда они все время подшучивали друг над другом.
Коннор быстро включился в игру.
— Ну, берегись! Пора тебя наказать! — прорычал он и скорчил угрожающую рожу.
Бесс удивленно приподняла бровь, якобы пытаясь понять, о чем это он говорит, и посмотрела на него. В ответ Коннор сгреб ее в охапку, она даже не успела ойкнуть. Одной рукой он прижал ее к себе, а другой начал щекотать.
— Ой! Перестань! Коннор, ну, пожалуйста! — хохотала и извивалась Бесс.
Казалось, вернулись старые времена. Бесс всегда боялось щекотки, а Коннор вечно норовил пощекотать ее; иногда они с Ником даже объединялись против нее. Конечно, она всегда могла пойти к родителям и пожаловаться на них, но обычно она старалась сама справиться с ними. И мстила им, как могла. То клала ужей им в постель, то засовывала в трусы крапиву.
Вот и сейчас Бесс отчаянно сопротивлялась. Однако вскоре она оказалась прижата к голой груди Коннора, их ноги тесно переплелись. Тонкая шелковая рубашка и халатик не только не защищали ее, а, наоборот, еще сильнее разжигали его желание. Они, несомненно, давно уже не дети, и такие игры для них небезопасны.
Коннор перестал щекотать ее, и Бесс от неожиданности смутилась. Они лежали лицом друг к другу. Темные курчавые волосы Бесс смешно торчали в разные стороны и делали ее похожей на маленькую девочку. Зато обычно голубые, как спокойная морская гладь, глаза стали темно-синими и горели страстью. Мягкие, чуть влажные губы напоминали лепестки роз, обрызганные росой.
Коннор нежно приподнял голову Бесс за подбородок и поцеловал. Их поцелуй длился целую бесконечность. Руки молодой женщины медленно спускались вниз. Но вот ее пальцы добрались до резинки трусов на животе и замерли. Коннор затаил дыхание. Тысяча мелких иголок впились в его тело, и он почувствовал себя так, как, наверное, чувствует себя электрический провод, по которому бежит ток. Бесс улыбалась, глядя на него; ее губы слегка припухли.
— Ты хочешь, чтобы я остановилась? — невинно спросила она, постукивая тонкими ухоженными пальцами по резинке трусов.
Да он готов был сорвать себя остатки одежды и наброситься на нее, но вместо этого хрипло прошептал:
— Нет, только не останавливайся! Умоляю!
Коннор боялся брать инициативу на себя. Ведь если между ними сейчас что-то произойдет, он потом будет думать, что все это случилось только потому, что она выпила больше, чем надо, и не контролировала свои поступки. А для него очень важно знать, что она тоже хочет этой близости.
Продолжая нежно прижимать Бесс к себе, он прошептал ей на ухо:
