— А она, как я понимаю, отказалась.
— Конечно, но после бессонных ночей и моря выплаканных слез…
— И тогда он тоже отказался ей уступить.
Синди кивнула.
— Оливер рассердился из-за того, что Пэтти, по его мнению, не поняла, насколько важное для их семьи значение представляла именно его карьера. Он считал, что супруга обязана во всем поддерживать выбор мужа, каким бы он ни был. Ведь муж является, как бы финансовой опорой семьи, а жена — только эмоциональной.
— Что ж, — улыбнулся Говард, — наверное, здесь он немного хватил через край.
— Вот именно. Пэтти поняла, что рушатся ее надежды. Ведь то, что отстаивала она, было важным для них обоих. Ее обидело, что муж проигнорировал возможность профессионального роста своей жены.
— А ты на сто процентов уверена, что именно так и было?
— Нет, не уверена. А вообще же они наговорили друг другу столько нелицеприятных слов, что ни один уже не мог отступить…
Говард посмотрел в сторону гостиной.
— Ты думаешь, что он изменился, и у них все может наладиться?
Синди пожала плечами.
— Интуиция подсказывает мне, что вряд ли. Я просто знаю, ей с тех пор больше не хотелось ни видеть Оливера, ни разговаривать с ним. И у меня язык не поворачивался винить ее в этом.
— И тогда на сцену вышла Джойс.
— Да уж! — усмехнулась Синди, закатив глаза. — Помощница, появления которой никак не ждали.
— Сердце подсказывало ей верный путь. По крайней мере, она не собиралась кому-то причинять вред.
— Понятно, но все-таки не следовало затевать весь этот кавардак.
— Но, послушай, они беседуют. Уже долго. Может быть, в конце концов, все, что случилось, к лучшему?
Синди нахмурилась, потом кивнула.
— Посмотрим… Но при одном только воспоминании о прошедшем дне у меня волосы поднимаются дыбом.
Говард усмехнулся.
— Согласен, ты пострадала, пожалуй, больше всех, тебя ведь похитили.
Синди устало опустилась на корточки, потом села на пол, оперевшись спиной о стойку бара. Говард примостился рядом.
— А какова стандартная компенсация за похищение? — вдруг, хитро улыбнувшись, спросила она.
— Обычно это зависит от похищаемого. Как насчет того, что я предложу тебе телефон горячей линии для экстренных случаев на неопределенно долгое время? У меня там друзья.
Их взгляды встретились, и он почувствовал, что сердце его стало биться медленнее, чеканя каждый отдельный удар.
— Неплохое начало, — тихо сказала она. Говард глотнул воздух, довольный тем, что не он один находился под магическим воздействием их близости.
— Я, кстати, подумываю над тем, как еще убедить тебя, насколько глубоки мои сожаления по поводу случившегося.
К горлу Синди подкатил комок, груди напряглись, соски резко обозначились сквозь ткань свитера. Что не укрылось от взгляда Говарда, — женщина реагировала на него, причем вполне недвусмысленно!
— И что же ты придумал? — как бы, не подозревая ни о чем, спросила она.
Сейчас или никогда, скомандовал он себе.
— А вот что!
И с этими словами Говард нежно обнял ее за шею и, легонько притянув к себе, стал целовать.
8
Ее губы были теплыми, по вкусу напоминали вино. Пьянящая смесь, которая почти заволокла его сознание сладким дурманом. Но вместе с тем, было так чертовски хорошо оттого, что она отвечала ему.
Синди все же упустила начало поцелуя, настолько Говард сделал все романтически смело и правильно. Но тут же подалась навстречу, не осознавая, что они просто сидят на полу в кухне. Он легко, неспешно, даже как-то лениво выдерживал этот сладострастный поцелуй, словно впереди их ждала еще целая ночь.
О Боже, разве могла она представить себе, что будет так целоваться с ним, — медленно и горячо. Что этот жаркий поцелуй продлится бесконечно долго, и никому из них не захочется прерывать его? А, впрочем, почему бы и нет, вполне могла! На самом деле ее тело уже давно пребывало в далеком мире грез, как бы призывая и разум поскорее окунуться в него и добиться желаемого.
Обвив рукой его шею, Синди вздохнула, когда пальцы Говарда начали нежно разглаживать ее волосы. Все ее тело было словно наэлектризовано и отзывалось на малейшие прикосновения. Кончиками пальцев она дотронулась до воротника его рубашки, когда губы мужчины прошлись по ее подбородку и шее. Собственный стон вернул ее в реальность. Отпрянув назад, женщина с трудом поборола в себе соблазн продолжать начатые ласки. — Говард!
Он с трудом и видимой неохотой оторвал губы от ее шеи, и встревожено спросил:
— Что такое?
— Мы целуемся прямо на полу, сидя в кухне, — пояснила Синди.
— Ну и?
— А нам вовсе не следовало бы этого делать.
Подняв голову, Говард посмотрел на нее. Его глаза светились желанием и любопытством, пробуждая в женщине волну ответных, пока скрытых чувств.
— А где же мы тогда можем этим заниматься? — удивленно спросил он.
— Я отказываюсь отвечать на провокационные вопросы, — засмеялась Синди.
Говард позволил ей выскользнуть из своих объятий, но взгляд голубых глаз выдавал предвкушение его будущей неминуемой победы. И это вызвало в ней приятную дрожь.
— Думаю, твой ответ меня удовлетворил. — Он не менее интригующий, чем та, которая так ответила.
Интригующая? Он счел ее интригующей?
— По-моему, ты преувеличиваешь, — ответила она. Боже мой, каким же горячим и все проницающим был его взгляд! Синди понимала, что возбуждена не на шутку. Не мешало бы принять ванну, наполнив ее холодной водой.
Ты ведь сама признавалась, что хочешь его, подумала она. Вот теперь он здесь, рядом, бери же!
Но что ее останавливало? Синди не была уверена, что точно понимала, как дальше поступать. Хотя нет, она прекрасно все знала. Однако сейчас это было совсем не к месту и не ко времени. Ради Бога, ведь она только сегодня познакомилась с ним!
Так отчего же тогда получалось, что время уже не играло былой роли? Почему казалось, что отношения с этим мужчиной гораздо глубже, чем с теми прошлыми ее ухажерами, с которыми она встречалась до этого? День, проведенный с ним бок о бок, показался годом в той, прежней жизни, в которой не было Говарда Маккоуна.
Он медленно встал, потом поднял ее и поставил на ноги, вырвав из потока нахлынувших и не дававших покоя мыслей.
— Погоди немного, а то упадешь, — предупредил он, придерживая ее за плечи.
Ей хотелось сжать его руки, опустить ниже, — туда, где их прикосновения возбуждали бы еще сильнее. Только сначала нужно было избавиться от одежды.
