Тут Ренделл почувствовал себя озадаченным и не в своей тарелке.
— А ты знаешь, что твоя мать собирается выйти за него замуж?
— Ну, ей же будет лучше. Я так думаю, что он и так половину времени снимает ее. — Джуди оторвалась от своего коктейля, но, увидав лицо отца, смутилась. — Ну, я не имею в виду… ты уж извини, если…
— Ничего страшного, — уклончиво ответил Ренделл. — Вот только, как-то непривычно слышать от тебя жаргон.
— Ну, извини… Честное слово, извини… Я… я знаю, что она собирается за него.
Оставалось еще одно, самый главный вопрос.
— Меня интересует, а как сама ты относишься к этому. Что ты почувствуешь, когда твоя мать выйдет замуж за доктора Бурке?
— Во всяком случае, мать от меня отвяжется.
— И это все, что ты испытываешь?
Похоже, что Джуди была сбита с толку.
— А что ты еще хочешь узнать?
Ренделл уже видел, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут, так что никакого риска и не было.
— Джуди, — спросил он, — а как бы ты отнеслась к тому, если я стану возражать против того, чтобы твоя мать вышла за Бурке?
Девушка нахмурила брови.
— Ну… Это сложный вопрос. Ну… я имею в виду… впрочем, что будет зависеть от моего ответа? Да и вообще, с чего это ты станешь протестовать? Вы с мамой живете порознь вот уже десять миллионов лет. И не знала я, что тебя она каким-то образом волнует.
— Даже если я не забочусь о ней, Джуди, я беспокоюсь о тебе. Во всем том, что произойдет, больше всего меня волнуешь ты.
— Я… — Джуди не могла подобрать подходящее слово; она выглядела в одно и то же время и озабоченной, и довольной. Я рада.
— Ты говоришь так, будто не знаешь, как много ты для меня значишь.
— Да нет, мне кажется, что знаю, только — как бы это тебе сказать — я недостаточно вижу тебя, как будто ты очень и очень далеко, а вокруг меня слишком много новых людей.
— Я понял, Джуди, — кивнул Ренделл. — Только мне хотелось, чтобы и ты знала, что я испытываю. Вся штука в том, что у твоей матери и у меня имеются собственные проблемы, но они не твои, и мы с ними сами справимся. У меня же только одна задача — видеть тебя счастливой.
— Я буду счастливой, — быстро сказала девушка и схватила свой кошелек. — Будет лучше, если я уже пойду. спасибо за ленч, и…
— К чему такая спешка?
Джуди посмотрела на выход.
— Мама уже складывает вещи. Теперь, когда дедушке уже получше, она хочет, чтобы мы вернулись в Сан Франциско. Мы еще успеваем на самолет, вылетающий из Чикаго. Ей не хочется, чтобы я пропускала занятия с Артуром… с коротышкой.
— Думаю, она права.
Джуди застыла на месте.
— Ладно, до свидания, — сказала она, переминаясь, — и еще… ага… еще раз спасибо за ленч… и я очень рада, что дедушке стало лучше.
Ренделл глядел на нее и не мог найти нужные слова. Уже только подписывая чек официантке, он сказал:
— Да-да, до свидания, Джуди.
И больше ничего. Девушка направилась к выходу из кафе, а Ренделл бессмысленно пересчитывал сдачу. Внезапно, краем глаза он увидал, как Джуди останавливается, разворачивается на месте и бежит назад.
Она склонилась над его стулом, а он, все еще не веря, поднял голову.
— Что бы там ни было, па, — чуть не плача, сказала Джуди, — ты навсегда мой отец.
Она склонилась еще ближе, ее длинные волосы щекотали его лицо. Джуди поцеловала Ренделла в щеку.
Он поднял руку, чтобы погладить ее по лицу, и чувствовал, что и сам чуть не плачет.
Джуди выпрямилась, в ее глазах стояли слезы.
— Я люблю тебя, па, и всегда буду любить.
Затем она отстранилась от него, побежала к выходу, и вот ее уже не видно…
Ренделл просидел на стуле еще минут пять. Потом он закурил трубку, вышел из кафе и поднялся по лестнице в гостиничное фойе. Он не знал, то ли вернуться к себе в номер, то ли пройтись. Вдруг он услышал, как кто-то называет его фамилию.
Ренделл направился к стойке администратора.
— Мистер Ренделл, — вновь позвал клерк, держа в руке телефонную трубку. — Мы вас разыскиваем. Вам звонит мисс Ванда Смит из вашего нью-йоркского офиса. Она говорит, что это очень срочно. Можете пройти в телефонную будку на другом конце фойе, а я сообщу оператору, чтобы он переключил разговор туда.
* * *
СТИИВЕН РЕНДЕЛЛ СИДЕЛ В КАБИНКЕ телефонной будки и ждал, но, как только услышал голос своей секретарши, его голос тут же сделался напористым:
— Что случилось, Ванда? Мне передали, что ты должна сообщить мне нечто важное.
— Все правильно. Тут вам было несколько звонков… Только для начала… тут все хотят знать, как там ваш отец и вы сами.
Ренделлу очень нравилась эта пышущая здоровьем негритянка, которая вот уже три года была его преданной секретаршей и поверенной во многих делах. В то время, когда он принял ее на работу, Ванда брала уроки сценречи, так как желала стать актрисой. Уже тогда она утратила свое южное растягивание окончаний, заменив его легким театральным акцентированием, но потом девушка настолько влилась в работу «Ренделловской Ассоциации», что через некоторое время оставила всякую мысль о сцене. И ее прелестный южный выговор ушел тоже не до конца. Равно, как не потерялось ее стремление оставаться независимой. Иногда это доводило Ренделла до белого каления, как и в случае нынешнего телефонного разговора. Глядите-ка, ей надо знать про отца и про него самого, прежде чем сообщить деловые новости. Но Ренделл знал Ванду, как знал и то, что ее уже не изменишь. А более всего он знал, что не поменяет секретаршу ни за какие коврижки.
Поэтому он рассказал ей о результатах своего посещения больницы вчера вечером и сегодня утром.
Теперь же, все еще закрытый в затхлой телефонной будке, Ренделл заканчивал свой рассказ:
— Вот, пожалуй, и все, Ванда. Если ничего нового не случится, отец выздоровеет — кризис уже миновал. Вот только до какой степени — сказать не могу.
— Я рада за вас, босс. Вы не хотите, чтобы я передала эти новости кому-нибудь еще?
— Думаю, что можно. У меня нет возможности звонить. Можешь сообщить Дарлене. А еще… — Ренделл задумался. Еще были Джо Хокинс, его помощник, и Тед Кроуфорд, его волшебный законник. Им тоже захочется узнать, как у него дела. — Полагаю, что ты захочешь рассказать их Теду и Джо. Ах, да, и передай Теду, что, как только я вернусь, первым делом займусь договором с «Космосом» и Тауэри. Передай, что я вернусь дня через два-три и сразу же свяжусь с ним.
— Будет сделано, босс. Только надеюсь, что с вами мы увидимся в Нью Йорке уже завтра. Потому-то я и звоню.
«Ну, наконец-то, — подумал Ренделл. — Ванда созрела.»
