— Да, но под сфинксом находится Виаман.
— Я его отключу в день затмения. После того как кристалл будет разбит, произойдет контролируемый «бум», и затем я снова его включу.
— А не получится как с Марсом или, не приведи судьба, с Фэтом?
— Нет. В этот раз все части кристалла будут уже активированы и спрятаны.
— У кого останется верхний кристалл и нижние основы?
— Угадай, — рассмеялся Небмаатра.
— Угадал, — улыбнулся Монту.
— Тогда за работу, друг мой!
* * *
Озас дошел до своего дерева и медленно опустился на подстилку. Ноги еще гудели, но такой усталости, как в первые дни, уже не ощущалось. Ежедневные тренировки с Ану-оном, медитации со слепым Ану-ра и его удивительные напитки делали свое дело. Конечно, не хватало времени на сон, но это мелочи. Проблема у Озаса на сегодня была в другом. Прохиндей Барака собрал деньги уже практически со всех семинаристов, и, конечно, поползли слухи, что Озас — его друг. Это очень досаждало новоявленному послушнику школы Анубиса. Единственный способ остановить зарвавшегося обормота — поймать и наподдать хорошенько. Но, увы, пока не представлялось возможным. К тому же после смерти бабушки Барака всячески помогал его сестре, что до некоторой степени сглаживало его вину. Уход из жизни единственного, кроме сестры, близкого человека больно ударил по Озасу. Бабушка не просто близкий человек, она по-настоящему поддерживала даже при жизни его родителей. Озас почти неделю не мог взять себя в руки. Спасибо, Ану-ра помог своими медитациями и практиками. Тем не менее тяжесть не покидала сердце.
Впрочем, случались и хорошие новости. Озас очень сблизился со своей десяткой. Особенно после одного случая. В школе шла активная подготовка к празднованию летнего солнцестояния. Все, что требовало ремонта, срочно ремонтировалось и красилось. Озасу поручили доставлять нужную краску и смешивать ее в пропорциях, которые ему называли рабочие. Только золотую краску ему, как и никому из учеников, не давали в руки. Ее производили по особой секретной технологии, она считалась священной. Однажды, то ли по забывчивости, то ли намеренно, чтобы она отстоялась, ведро с краской оставили в центральном зале. Озас, проходя по коридору, заметил это, но не придал значения и пошел дальше. Неожиданно за его спиной раздался стук. Озас быстро вернулся и увидел младшего из их группы, Ану-ила, тот стоял по колено измазанный золотой краской. Осознав, что мелкому сейчас влетит по-взрослому, Озас, отвесив ему хорошего тумака, схватил ведро и бросился было к дверям, но поздно. Прямо на пороге его встретили жрецы с хранителем и рабочими, они совершали обход и осматривали оставшийся фронт работ. Картина перед ними предстала удручающая. Полведра драгоценной краски на полу и ногах вытирающего сопли маленького послушника. Поняв, что сейчас будет, Озас взял всю вину на себя, дескать, перепутал ведра, и схватил золотую краску вместо желтой, а поняв, что ошибся, поторопился исправить оплошность, поскользнулся и разлил ее. В конечном счете все обошлось малой кровью: нагоняй от Владыки, определение «слепой идиот» и обещание оторвать ему руки и пришить их к попе — от рабочих, хороший удар палкой по тому месту, где, по версии рабочих, будут руки, — от Яхьи. Ну и в довершение — веревку на шею. Что считалось верхом унижения. Ее, как символ умственной и духовной деградации, носили только попавшие в плен трусливые воины и конченые идиоты. Считалось, коль скоро человек не хочет пользоваться своей головой, то и снабжать ее кровью не обязательно, при этом все должны видеть, что перед ними идиот, дабы обходить его стороной. Однако, учитывая обстоятельства получения сего трофея унижения, Озас носил его почти с гордостью, хотя, конечно, веревка причиняла массу неудобств.
Проходив так с неделю и заслужив репутацию защитника слабых, Озас окончательно стал в школе своим человеком. А вскоре и его достижения в боевых практиках обросли легендами. Безусловно, не без помощи Ану-ра. То, что он давал, было совершенно непостижимо. Занятия начинались ровно в полночь с короткой медитации, затем постижение видения и слушания кожей или лбом, в зависимости от фазы луны. И, наконец, практика превращения. Поначалу Озас думал, слепой наставник шутит или слегка не в своем уме. Но когда у него впервые получилось полностью ощутить себя змеей, испытал неописуемый восторг. Совершенно потрясающее чувство: можно стать кем угодно. Сливаться со зверем, стихией, предметом. Еще ему очень понравилось создавать своих эфирных двойников. К сожалению, они были не очень устойчивы по причине недостаточной тренированности, но это, по крайней мере, помогало решить вопрос переписки с Хэпри. Теперь Озас спокойно отправлял за птицей своего двойника, а сам оставался на территории школы.
Правда, однажды вышла промашка. Озас перехватил не ту птицу и случайно считал чужое послание. Речь шла о каких-то кристаллах и смене некоего руководителя. Впрочем, он не придал этому значения, приняв к сведению, что не один ведет переписку подобным образом. Озас пытался выяснить у Ану-ра, почему в школу стараются допускать птиц только весной, но тот пробормотал что-то невнятное по поводу недружественных энергий и злобных жрецов. В конечном счете Озас решил не вникать в то, что его не касается. Ему хватает своих проблем. Этой ночью он собирался и о них забыть. Дело в том, что в соседней деревне сегодня намечался праздник их небесного покровителя, все местные жители собирались на ярмарку и ночные гулянья. К счастью, Ану-ра перенес занятие на час раньше. Это было очень странное занятие. Слепой жрец говорил много необычного, и нынешнее занятие отличалось от всех предыдущих. Во-первых, он отменил медитацию и сразу перешел к лекции. Точнее, к разговору. Ану-ра вообще старался сделать так, чтобы ученик больше думал и делал выводы сам. По его мнению, обучение на первом этапе — это владение письмом, счетом и умением самостоятельно мыслить. На втором — расширение кругозора, повышение уровня культуры и умение добывать и обрабатывать информацию. На третьем, по мнению жреца, овладение той профессией, к которой ученик имел склонность. И вот сегодня Ану-ра отступил от всех своих правил и больше рассказывал сам. Казалось, он торопится как можно больше успеть передать Озасу.
— Тебе нравится этот мир? — неожиданно спросил слепой жрец.
— Ну да, наверное.
— Правильно, — рассмеялся Ану-ра. — Этот мир идеален для тебя!
— Да? — Озас с сомнением посмотрел на жреца.
— Конечно, иначе бы ты в нем не родился. И ты идеален!
— Я?
— Да, ты идеален для решения тех задач, которые перед тобой поставлены. Никто другой не сможет решить их. Все, что происходит в твоей жизни, — это твой диалог с Судьбой. Я живой для тебя только наполовину.
— Как это?
— Так. Вот я сегодня, например, навсегда исчезну из твоей жизни. Я уйду, друзья уйдут, родственники. Все исчезнут, а Судьба останется. И то, насколько ты ей доверяешь, определит твою жизнь. Хотя ты пока не очень ей доверился.
— Почему?
— Ты все время споришь.
— Я?
— Да. Все время ведешь внутренний монолог. Вот и сейчас не слушаешь, а внутренне споришь со мной или соглашаешься. На самом деле в этом нет необходимости. Как только ты откажешься от оценок и суждений, сможешь, наконец, услышать Судьбу. Вот что ты собираешься делать этой ночью?
