Глава 1«…Жара и пыль, везде пыль от этих чертовых русских грунтовых дорог! Мне пришлось обмотать лицо какой-то более-менее чистой тряпкой, иначе невозможно дышать. Вся оптика тоже покрылась пылью, в нее ничего нельзя было рассмотреть. Поэтому мне, да и другим командирам танков, пришлось сесть на броню, распахнув створки люка. Хуже всего было унтер-офицеру Батлингу, механику-водителю моего танка, нашему бедному радисту и заряжающему Хольцу. Я видел, как он жалобно и безнадежно сверкал на меня покрасневшими глазами из полумрака башни. Но командир нашей танковой роты и мой друг обер-лейтенант Хорст Кассель с железной решимостью все гнал и гнал экипажи вперед. Скорость! Скорость и натиск! В них залог нашей победы!
Хорст только вчера стал командиром роты. Он заменил павшего в бою гауптмана фон Кальвари. В мгновенной сшибке на перекрестке дорог русские артиллерийским огнем из засады подбили две «троечки» и сожгли два чешских Pz.38(t). Больше эти две 45-мм пушки ничего сделать не успели – четыре Pz.III второго взвода раздавили их вместе с расчетами. Но наш капитан погиб. Герой польской кампании, кавалер «Железного креста» прошел во главе роты всего лишь три дня войны на Востоке… Первые потери не испугали нас, наоборот – мы лишь сурово сжали челюсти и были готовы отомстить.
Километрах в полутора вижу бешено несущегося к нам мотоциклиста из передового дозора. Он подлетает к Pz.III Хорста, идущего в центре колонны и прямо передо мной. В наушниках раздается команда «Стой»! Пропыленный как мельник гефрайтер в больших мотоциклетных очках чертом взлетает на броню командирского танка. Хорст склоняется к нему, слушает, что-то уточняет у разведчика по карте, а потом, обернувшись, машет мне рукой. Я командую Батлингу: «Вилли, вперед! Но, ради бога, на цыпочках, Вилли! Если обер-лейтенант расчихается от пыли – тебе конец!» Мне кажется, я вижу белозубую улыбку водителя на грязном лице. Танк легким, изящным броском подскакивает к командирской машине. Все-таки «троечка» исключительно хороша! Да и Вилли мастер своего дела.
– Наконец-то, Отто! – Обер-лейтенант Кассель доволен. – Наш дозор обнаружил русских! Как я не люблю эту неопределенность – идешь и не знаешь, из-под какого куста по тебе ударит выстрел сорокапятки! Бери свой взвод и раскатай их в конфетный фантик, Отто! Вгони этих русских в землю, танкист! В трех километрах на дороге их заслон. Их не может быть много, опасности почти нет. Вперед! Отомстим за капитана!
Я бы не был так уверен… Впрочем, приказ есть приказ! Я спускаюсь в башню, створки люка смыкаются над моей головой, отсекая солнечный свет. В танке жарко, в косых лучах света из смотровых щелей густо клубится пыль. Прежде чем взяться за ручки панорамы, я недовольно протираю их платком. Платок тоже серый. «Вилли, вперед!»
Вдруг впереди раздаются выстрелы 37-мм пушки чешской машины, идущей в боевом охранении. Набрав скорость, Батлинг красиво обходит ее, и я вижу километрах в полутора впереди вихляющий на пробитых шинах русский грузовик, выскочивший на дорогу из леса. Я кричу: «Ату его! Осколочный!» Хольц понимающе ухмыляется, казенник пушки с клацаньем заглатывает снаряд. Выстрел! Бортовые башенные люки приоткрыты, и пороховой чад довольно быстро вытягивается из башни. Гремит гильза. Хольц забрасывает новый снаряд. Грузовик выписывает впереди пьяные вензеля, наводчику трудно поймать его в прицел, да и далековато, честно говоря. Выстрел! Дымный куст разрыва встает метрах в трех от грузовика и на несколько секунд закрывает его. Когда он опадает, я вижу зарывшуюся носом в кювет машину и двух русских, улепетывающих от нас по дороге во все лопатки…»[6]
* * *
Удирали по дороге мы с Андреем. Надо же было как-то залегендировать свое появление перед поджидающими немцев красноармейцами. Или что там – сборная солянка из разбитых и отступающих частей? Сейчас и увидим.
– Ходу, Андрюха, ходу! Шибче виляй булками!
Андрей злобно посмотрел на меня, пригнулся и наддал. Только бы не ткнул штыком трехлинейки в землю с непривычки! Тот еще боец… Первый опыт ведь. Делая вид запаленного долгим бегом скакуна, я вырвался вперед. Винтовка оттягивала руку, планшет бил по бедру. Ничего… уже скоро. Вон, впереди, зелеными грибками мотаются пыльные каски бойцов. Кто-то машет – сюда, сюда!
К финишу мы пришли одновременно. Одновременно и рухнули в неглубокий окоп. Загнанно дыша, я сорвал фуражку и раскашлялся в нее. Андрей перехватил налившийся кровью взгляд моих глаз, и тоже усиленно закашлял и захрипел.
– Что, товарищ техник-интендант, давно бегать не приходилось? – ехидно спросил подошедший к нам летеха. И продолжил вмиг построжевшим голосом: – Представьтесь, товарищи! Документы есть?
Давя кашель и кося на лейтенанта слезящимися глазами, я дрожащей рукой порылся в кармане гимнастерки и протянул ему удостоверение.
– Техник-интендант 2-го ранга Кошаков, кх-хэ… тьфу… Воды дайте! М-мать твою… вот, гады! Еле ушли ведь, а, лейтенант?! Еле ушли!
– Да видел, видел… Что в машине?
– Половина кузова жратвы, половина – патроны и снаряды… Со склада ехали, ничего такого и не ожидали, а тут – как даст! Как даст! Вон, водителя мне контузили, сволочи…
