Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
И юному графу Изместьеву ничего не оставалось, как шмыгнуть носом, поцеловать руку маменьке, пожелать ей доброй ночи и поплестись следом за теткой в детскую, где через полчаса он уже спал крепким сном, невзирая на страшные события сегодняшнего дня. Правда, ночью он несколько раз вскрикивал во сне, а ближе к рассвету одеяло и подушка и вовсе перекочевали на пол. И скорее всего по той причине, что девятилетнему графу снилось, как он взапуски скакал на лошади, бился на мечах с отрядом воинов в странных доспехах, а потом кто-то в блестящих латах повесил ему на грудь большой орден. И он сиял и переливался, как солнце, лучи которого разбудили его утром…
Сестры, как прежде, когда Ксюша еще умещалась под мышкой старшей сестры, сидели, обнявшись, в беседке и наблюдали за медленно угасающей светлой полоской зари над озером. Узкий серп молодого месяца уже вынырнул из-за горизонта и, словно рыбачий челн по морю, поплыл по небу, раздвигая рожками редкие облака, а звезды, точно далекие маяки, подмигивали ему, указывая дорогу в густой тьме, спустившейся на землю.
Остро пахло сыростью, молодой зеленью и прогревшейся на солнце землей. В траве вовсю заливались цикады, далеко за усадьбой глухо ухнула сова, возвещая о том, что пришло время ночной охоты, в кустах несколько раз яростно мяукнули и задрались дворовые коты. Из деревни доносился редкий брех собак, звуки балалайки и визги девок. Весенние работы закончились, до сенокоса еще недели две, как тут не поженихаться и не поневеститься?
Наташа несколько раз тяжело вздохнула, но продолжала молчать, а Ксения не осмеливалась начать разговор первой. Но все ж использовала это время по своему усмотрению. Как бы то ни было, своими мыслями она могла распоряжаться как хотела. Поэтому и направила их в желанное русло, прокрутив в памяти уже в который раз все подробности утренней встречи с новыми соседями.
Князь, конечно же, произвел на нее впечатление. Определенно, он умел сводить с ума женщин, ровно ничего не делая для того, чтобы привлечь их внимание. И чего лукавить, он и вправду был очень красив. Причем темный, заработанный явно не под российским солнцем загар, широкие плечи, тонкая талия и широкополая шляпа делали его похожим скорее на испанского гранда, чем на русского помещика, что само по себе было романтично и выделяло его из ряда местных парисов и аполлонов, упитанных и изрядно обленившихся на деревенских хлебах. Шляпу он к тому же носил, слегка надвинув на лоб. И этот взгляд исподлобья, и эта улыбка, которая слегка кривила губы, и его посадка в седле — все подтверждало, что князь знает себе цену и для местных красавиц настали тяжелые времена. Скоро, совсем скоро забьют прямой наводкой мортиры, гаубицы и прочая тяжелая артиллерия, чтобы взять приступом крепость под названием «князь Григорий Панюшев». Весь арсенал кокетливых ужимок, томных вздохов и многозначительных взглядов, парад фамильных драгоценностей, искусство куаферов и портных — все резервы будут брошены в бой в этой необъявленной войне за внимание богатого и красивого мужчины. И всякая вставшая на тропу войны женщина будет втайне надеяться, что именно она окажется той единственной и желанной, на которую князь обратит свое светлейшее внимание…
Но Ксения изначально в это число не входила, потому что сердце ее билось сейчас в унисон с сердцем другого человека. И хотя она не подозревала о том, но именно в эти минуты он тоже стоял возле открытого окна, смотрел в сад и ничего не видел, потому что все заслоняло милое девичье лицо той, с которой ему удалось переброситься сегодня утром едва ли десятком фраз и вряд ли предстоит вскоре увидеться, судя по тому известию, которое час назад привез князь…
Итак, Ксюша страдала, что теперь наверняка не получится встретиться с Аркадием Дроздовским, а он по той же самой причине страшно рассердился на своего приятеля, не преминув в глаза назвать его чрезмерным гордецом и упрямцем, который ничего не смыслит в дипломатии, а берется с кондачка решать столь сложные споры. В результате графиня и вовсе встала на дыбы, а конфликт, который выеденного яйца не стоит, грозит перерасти в перманентную войну. Победителей в ней точно не будет, а вот жертв наверняка не избежать. И количество их известно только Всевышнему…
— Ксюша, — неожиданно перебил мысли девушки голос старшей сестры, — скажи, что я такое делаю, что все шарахаются от меня как черт от ладана? Почему все считают меня самодуркой, хотя я хочу только добра и требую лишь порядка во всем? Неужто следует позволить дворне и крестьянам жить по своему усмотрению? Но ты понимаешь, к чему это приведет? Да ни один из наших соседей не позволит себе подобные послабления! Но все они слывут милыми, рачительными хозяевами, добронравными и благочестивыми, хотя и барщина у них непомерная, и крестьянам хлеба до весны не хватает, и розги у них всегда наготове в конюшне стоят, а я и половины того не делаю, что они на своих землях творят, а слыву местной Салтычихой, которой разве что детей не пугают!
— Наташа, ты сильно преувеличиваешь. — Ксения погладила ее руку и, заглянув в глаза, ласково улыбнулась. — Просто все они живут как хотят, ездят по гостям, устраивают балы, охотятся, сплетничают в открытую и за глаза… Словом, все про всех все знают. И по этой причине изрядно друг другу наскучили и давно не интересны. А о тебе злословят, потому что ты их в грош не ставишь, с визитами не ездишь, к себе в гости не приглашаешь. Потому и рождаются столь невероятные слухи, что ты отгородилась от мира стеной. А что за этой стеной происходит, никому не ведомо, но очень интересно узнать. А раз узнать не получается, то мигом рождаются слухи, причем один нелепее другого. Ты меня понимаешь? — Ксения робко улыбнулась, испугавшись своей неожиданной смелости. Ни разу в жизни она не произносила подобных слов, хотя и проговаривала неоднократно в уме, понимая, что никогда не посмеет сказать их вслух.
Но Наташа, против ее ожиданий, не рассердилась, не фыркнула гневно, как это всегда бывало, стоило Ксении хотя бы заикнуться о своем мнении. Никто не смел спорить или перечить графине даже в мелочах, а тут ей высказывают целое обвинение, и она вместо того, чтобы одернуть сестру, вдруг прижала платочек к глазам и разрыдалась.
— Ксюша, я так устала! Я чувствую, как во мне копится что-то ужасное, чего я сама боюсь, но мне с этим уже не справиться. Я набрасываюсь с руганью на слуг по малейшему пустяку, постоянно упрекаю тебя, говорю всякие гадости и потом сама же себя за это укоряю. Мне так хочется иногда, чтобы меня просто погладили по голове, помнишь, как это делала когда-то мама! Или забросить все дела, уехать куда-нибудь, чтобы на время забыть про заботы! Ночью я долго не сплю и с ужасом думаю о том времени, когда останусь совсем одна. Что бы я ни говорила, чего бы ни опасалась, но Павлик не проживет всю жизнь возле моей юбки. Ему надо повидать свет, узнать жизнь… — Наташа смущенно улыбнулась, промокнула слезы, деловито высморкалась и уже более весело произнесла: — Видишь, твои слова не пропали даром. Я тоже поняла, что Павлик — будущий мужчина и наша с тобой задача вырастить и воспитать его так, чтобы он смог противостоять всем трудностям жизни. Жаль, конечно, что я поняла это только после сегодняшнего случая. Ты заметила, как, он смотрел на этого негодяя князя, и только потому, что тот сидел верхом на лошади? Ни разу в жизни Павлик не посмотрел на меня, свою мать, с подобным обожанием, хотя ежедневно видит меня верхом!
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
