— Подсказывайте же, Бахтин… Иначе мы до второго пришествия с места не сдвинемся…
— Окажемся в безопасности — пришлю к вам секундантов, — отвечал он. — Велите делать замеры глубины.
— Зачем? — удивился я и крикнул: — Любезный черт, сколько тут саженей до дна?
— Две сажени! — отвечал он.
— Годится? — тихонько спросил я Бахтина. Он кивнул, и мы двинулись дальше, причем командовал я звонко и отчетливо, не хуже нашего эскадронного командира.
Черт плыл слева и с любопытством слушал мои повеления.
Я же, чтобы ему было понятнее мое начальственное положение, устроился на носу «Бешеного корыта» чуть ли не в обнимку со стволом орудия. Подводная нечисть могла быть мною довольна — орал я на славу!
— Доволен ли ты, любезный черт? — спросил я его, когда мы дошли до узкого места, сажен в полсотни шириной, за которым, как шепнул Калинин, уже начиналась Курляндская Ая. — Сейчас лодки уберутся отсюда, и протока вновь станет твоей.
— Ты обманул меня, теперь я это вижу ясно. Тебе нужно было всего лишь провести лодки, — отвечал он. — Однако с чертом шутить опасно…
— Еще бы я этого не знал! Но, видишь ли, любезный черт, сейчас война. Тебя наши войны не касаются, однако для нас защита Отечества — важнее всего, и потому я рискнул сыграть с тобой в штос. Как видишь, я своего добился, и наши лодки сейчас поднимутся, в соответствии с приказом, по Курляндской Ае до Митавы, чтобы обстрелять город и дать возможность идущим с суши частям взять его.
— Погляжу я, как вам это удастся… — проворчал он и скрылся под водой.
Светало. Путь перед нами был в тумане. Но не настолько густ был туман, чтобы скрыть берега протоки, а они пропали, и кувшинок, плавающих по воде, тоже не стало.
— Вот тут уж, сдается, мы и вышли в Курляндскую Аю, — сказал купец. — Сейчас дойдем до середины и повернем вправо. По стрежню идти — самое безопасное.
Я вздохнул с облегчением и перекрестился.
— А теперь я попросил бы прекратить сей балаган, — сказал Бахтин. — По вашей милости, Бушуев, я стал посмешищем всего флота!
— Был ли иной способ пройти старицу? — спросил я кротко.
— Не знаю!
— Ну, коли так — уступаю вам, Бахтин, право орать во всю глотку и иду к пехотинцам.
Недовольство капитан-лейтенанта было мне понятно — он и взял-то меня с собой, чтобы доказать отсутствие нечистой силы в протоке, но мало того что к нам вылез натуральный черт, так я же еще с ним совладал. Осознавать это было Бахтину крайне неприятно.
Пехотинцы наши приняли меня как родного, уступили место на скамье, нашлась у них и фляга со столь необходимым сейчас горячительным напитком. Лодки шли бодро, одна за другой, весело шлепали весла, а с прохладой, обычной на воде в ранний час, я справился прекрасно — солдаты укрыли меня полами своих широких шинелей, так что наружу торчали один только нос и усы.
Развиднелось. Время завтрака мы успешно упустили, но останавливаться до Шлока, не зная, как обстоят дела у Розена и фон Эссена, мы не могли. Из рук в руки солдаты и матросы передавали припасенные пироги и фляги, так мы на ходу и питались.
Ко мне пробрался Ванечка Савельев.
— Что это такое было, Бушуев? — шепотом спросил он.
— Местный житель, — отвечал я.
— А отчего лодки встали?
— Пускать нас не желал.
— Лодки этак становятся, когда налетают на подводные рогатки, что укреплены на цепях, — произнес он голосом взрослого и искушенного моряка.
— Считайте, что это были подводные рогатки, Савельев, — не желая пускаться в разъяснения, буркнул я.
— Матросы говорят — черт, черт, но какой же черт, когда мы все перед походом в церковь ходили, причащались, у каждого крестик, у многих и ладанки, — задумчиво произнес он. — Это не мог быть черт, Алексей Гаврилович в таких случаях велит адресоваться к разуму. Если по разуму — то никакой не черт, а мель, коряги, рогатки. Но кто же их так споро убрал? И что это за челнок, на котором вас, Бушуев, возили?
— Война, штурман, ведется вопреки разуму, — сказал, подойдя, Иванов. — Как бы ваш местный житель, Бушуев, за нами не увязался. С него станется…
— Не увяжется! — лихо отвечал я. — Он уж понял, каково играть в опасные игры с черными гусарами!
— Да только гусары еще не поняли, каково играть в опасные игры с ним…
Я хотел было высмеять Иванова, но порыв сильного юго-западного ветра сдернул с меня полу шинели.
Пошел дождь.
— Это что еще такое? Закат ветра не предвещал, — возмутился Ванечка. — Это… это зюйд-вест!
— Значит, проморгали восход. Это, господа, минимум на полдня, — сказал Иванов. — Придется пережидать — против ветра и течения нам не выгрести. Придется тут, поди, до утра торчать, пока ветер на вест не зайдет, а он-то нам и надобен — тогда очень шустро этот кусок реки проскочим.
— Не было печали, да черти накачали, — вставил кто-то из гребцов.
— А всё ваши проказы, Бушуев! — закричал Бахтин. — Вольно вам было банк невесть с кем метать!
— Кабы не мой банк — мы бы до утра в старице сидели! — отвечал я.
Спорить было невозможно.
— Эй, Калинин, где это мы? — крикнул Бахтин. — Савельев, достаньте карту!
— Коли поворота влево еще не было, так мы неподалеку от Шлокского озера. А за поворотом верстах в двадцати будет Кальнцем, — отвечал купец.
— На воде верст нет, — сказал ему Ванечка и развернул карту, которую на груди прятал от влаги. — Ну, где мы тут?
Купеческий палец уперся в бумагу.
— Да здесь, поди… еще чесать и чесать…
— Знать бы, как там наши у Шлока… — произнес Никольский. — Бушуев, спросите приятеля вашего — он не пошлет ли туда подводного гонца, какую-нибудь щучку или красноперочку?
Мы навострили уши — не донесется ли издалека пушечный гром. Но пока было тихо.
Иванов был прав — ждать пришлось до утра. Когда начался подъем воды, моряки оживились.
— Нагон воды — к перемене ветра, — объяснил мне Иванов. — Теперь-то пойдем ходко!
— Скажите спасибо знакомцу вашему, Бушуев, коли это он столь удачно послал нам ветер, — хмуро сказал Бахтин. — Быстро добежим.
— Вот и прелестно, — кажется, чересчур бодро ответил я ему. — Сбережем силы. Опять же, вы обещали прислать секундантов. Но, с другой стороны, лучше бы убраться подальше от того знакомца — как бы он еще чего не вытворил.
— Попробуй… — пробулькало из воды.
Все, кто в тот миг был на «Бешеном корыте», замолчали на полуслове.
Ярость охватила меня. Я кинулся к борту.
— Любезный черт, не собираешься ли ты вместе с нами штурмовать с воды Митаву? — громко спросил я.
