— Здравствуйте, Дэвид, это Сьюзен Милтон. Берни Лэмпуик дал мне ваш номер, — сказала Сьюзен.
— Здравствуйте, Сьюзен. Вас заинтересовало мое предложение? — спросил Дэвид.
— Пожалуй, да. Берни сообщил, что вы хотите встретиться сегодня днем. У вас есть конкретный план?
— На сегодня? Пока нет. Давайте все обговорим. Когда вы сможете подъехать?
— Я буду в центре Лондона не позже четырех. Можно и раньше, но у меня запланирована другая встреча, и я не знаю, когда освобожусь.
— В четыре меня устроит, — согласился Дэвид. — Как насчет Музея естественной истории, возле большого динозавра в главном зале?
Сьюзен рассмеялась.
— Вы серьезно? Я думала, у нас деловая встреча.
— Клянусь своим страховым полисом. Впрочем, можете прийти в мой офис, если вам так удобней. Я просто хотел…
— Нет-нет. Динозавр подойдет. Я уже сто лет собираюсь посетить музей, — остановила его Сьюзен.
— Тем лучше. Сохраняйте чеки и билеты, и я компенсирую вам все затраты, — пообещал Дэвид.
— Без проблем. Как вы будете выглядеть? — спросила Сьюзен.
— Если верить моим друзьям — как вышибала. Кроме того, я буду единственным, кто придет в музей в костюме. В крайнем случае позвоните мне на мобильник.
— Отлично. Мне пора идти. Встретимся в четыре, — сказала Сьюзен.
— Пока.
Сьюзен повесила трубку. Она вынула из сумки записную книжку и занесла в нее имя и номер Дэвида. Потом нашла букву X и снова взялась за телефон. На другом конце линии ответила пожилая женщина.
— Алло? — У собеседницы был старый дребезжащий голос.
— Миссис Харрис, это Сьюзен из института древностей.
— Можете называть меня Хильдой, милочка.
— Спасибо. Вы не против, если я загляну к вам через час-другой?
— Почему бы нет? Я весь день буду дома. Разве что в магазин схожу, да и то ненадолго. Хочу купить немного рыбки. Мой Герберт очень любит рыбку, и я тоже. Кстати, познакомитесь с моей зверюшкой. У вас нет аллергии? — поинтересовалась Хильда.
— На кошек? — предположила Сьюзен.
— На мех.
— Нет. Я люблю кошек. Давайте встретимся с вами и Гербертом часов в двенадцать.
— Будет очень мило, верно? — спросила Хильда, обращаясь не к Сьюзен, а куда-то в сторону.
— До встречи, Хильда.
— Всего доброго, дорогуша.
Сьюзен повесила трубку.
Покончив со звонками, Сьюзен пропустила последние документы архива через цифровую камеру, потом переписала всю коллекцию на компакт-диск, вставила его в свой ноутбук и убрала компьютер в сумку.
Можно было уходить. Сьюзен поднялась на лифте в вестибюль, вышла на яркое апрельское солнце и направилась к метро на Рассел-сквер.
Час спустя она была уже в западной части Лондона и шагала через Брентфорд с картой города в руках.
Улица, по которой она двигалась, на середине чуть-чуть изгибалась — так, словно ее начали строить с разных концов, а потом слегка разминулись при стыковке. Нужный Сьюзен дом находился как раз в центре этой загогулины.
Увидев табличку с адресом, она немного задержалась, чтобы рассмотреть здание. Это была большая, но немного обветшалая постройка почти столетней давности. Ее окружал мощеный палисадник с овальной клумбой. На ухоженной земле росли розы с крупными бледно-розовыми цветами.
Сьюзен отворила кованые воротца и подошла к входной двери. Она нажала кнопку звонка и услышала в глубине дома электронную версию «Зеленых рукавов»[4]. Через минуту дверь открыла пожилая женщина с неестественно яркими залакированными волосами. На ней были бежевые слаксы и белая блузка с вышитым на груди золотым тигром. Ниже тигра виднелась надпись: «Непал».
— Добрый день, я Сьюзен.
— Добро пожаловать, милочка. Вы быстро нас нашли? Входите, — пригласила Хильда.
В прихожей имелось две двери. Левая была открыта, и за ней находилась комната с красными тиснеными обоями и светло-розовой мебелью.
Хильда провела в нее Сьюзен.
— Я уже поставила чайник. Будете чай или кофе? — спросила Хильда.
— Чай, — ответила Сьюзен.
Миссис Харрис указала ей на широкий диван возле окна. Сквозь занавески с рюшами виднелись большие кусты фуксии. Усадив Сьюзен, Хильда отправилась в кухню и время от времени выкрикивала оттуда неразборчивые фразы насчет погоды и замусоренности улиц.
Когда чай поспел, Хильда поместила его на поднос вместе с тарелкой сладкого печенья и переставила на стеклянный столик поближе к Сьюзен, а сама заняла кресло рядом с дверью. На его правом подлокотнике лежала какая-то красная тряпица. Назначение этой вещи стало понятно после того, как из кухни появился упитанный черный кот и, мимоходом посмотрев на гостью, легко прыгнул на кресло. Устроившись там поудобнее, он поджал под себя лапы и уставился на Сьюзен.
Хильда словно ждала этого.
— Терри был приятным человеком, — начала она. — Удивительно спокойным. Он вечно возился со своими бумагами и не доставлял никаких неприятностей. Я даже всплакнула, когда узнала, что Терри умер. Он жил у меня в верхних комнатах с тех пор, как Герберт — я говорю о своем муже, а не о его маленьком тезке, который сидит сейчас с нами, — обставил ее для гостей, а было это в семьдесят седьмом году, потому что все кухонные полотенца мы купили тогда на распродаже, — добавила она шепотом, — после серебряного юбилея[5]. — Помолчав, миссис Харрис заметила: — Вам не кажется, что с тех пор все ее снимки выглядят просто ужасно? Если бы я сделала ту фотографию, которую теперь помещают на банкноты, меня бы следовало заключить в Тауэр. Не понимаю, как она это терпит.
Сьюзен хотела что-то возразить, но Хильда схватила с подноса чайник, немного потрясла его и разлила по чашкам горячий напиток. Заварка была такой крепкой, что даже после добавления молока сохранила красноватый тон.
— Спасибо, — сказала Сьюзен, приняв от хозяйки чашку с блюдцем.
Чайный сервиз был сделан из тонкого белоснежного фарфора и украшен пасторальными сценами с пастухами и пастушками.
— Вам известно, чем еще занимался Терри, кроме своей коллекции? — спросила Сьюзен.
— Честно говоря, не думаю, чтобы его интересовало что-нибудь другое. Кажется, одно время он работал, но это было недолго. Терри разъезжал по всему свету. Большую часть своей коллекции он привез из-за границы, причем издалека. Из Африки или Непала. — Она посмотрела на свою блузку. — Это его подарок. Я всегда смеялась, что из своих путешествий он приезжал совсем незагорелым. Как можно провести месяц в Африке и вернуться белым как бумага? Наверно, он никогда не выходил из отеля. Мне как-то трудно представить его на улице, — задумчиво добавила миссис Харрис.
