— И ты написала все это всего за два дня? Тут, наверное, страниц тридцать.
— Тридцать одна, — сказала я, подтаскивая стул к входной двери, чтобы встать на него и бросить в черный электрический счетчик несколько монеток.
— Не помню, чтобы ты когда-нибудь писала с такой скоростью.
— Не помнишь, потому что я и не писала. Знаешь, это отличное ощущение. Я как будто настроилась на нужную волну. Слова сами по себе появляются у меня в голове и вытекают через пальцы. Это так просто! Я рада, что ты предложила персонажа-женщину.
— Ну да, — сухо отозвалась она. — Я могу быть полезной иногда. — Она пошуршала листами бумаги, словно, как и я, не могла поверить, что они действительно существуют. — Такими темпами ты закончишь книгу за месяц.
— Сомневаюсь. — Стул качнулся у меня под ногами, и я, чтобы удержать равновесие, ухватилась за дверной косяк. — Доходя до середины, я обычно сбавляю обороты. Чаще всего так бывает. К тому же этот новый подход направляет меня на сюжетные линии, которых я не продумывала. Я-то почти все время потратила на разработку французской темы, узнавала взгляды Натаниэля Хука, чем он занимался в Париже. Нет, мне, конечно, известно кое-что и о том, что в это время творилось в Эдинбурге в среде якобитов, но, кроме записей Хука, я почти ничего не знаю о Слэйнсе и о том, что происходило там. Придется раскапывать.
— А мне нравится твой капитан Гордон, — подумав, сказала Джейн. — Хороший, сложный персонаж. Он настоящий?
— Да. Мне повезло, что я о нем вспомнила. — Монетки падали одна за другой в счетчик, и тонкая стрелка, приблизившаяся к отметке «О», неохотно поползла в обратную сторону. — Вообще странно, как в голове задерживаются случайные вещи. Капитан Гордон упоминается в бумагах Натаниэля Хука всего пару раз. Без подробностей. Хук даже не называет его имени. Но, я думаю, он все же чем-то зацепил меня, раз я его запомнила.
Джейн посмотрела на меня в недоумении.
— Тогда откуда взялось имя Томас? Я думала, у тебя есть правило — не называть исторических персонажей вымышленными именами.
Верно. Обычно я просто оставляла вместо имени пустое место до тех пор, пока не появлялась возможность точно установить его. Но не на этот раз.
— Он сам захотел быть Томасом. — Это было единственным объяснением. — Я разрешила. К тому же я в любое время могу поменять его, когда узнаю, как его звали на самом деле.
Название его корабля «Король Вильгельм» я тоже сама придумала, но знала, что это исправить тоже несложно. Британский флот к своей истории относится ревностно, и где-то должны храниться записи об этом.
Джейн сказала:
— Пока ты не ушла далеко, поменяй имя его «юного коллеги», капитана Гамильтона. У тебя уже есть герцог Гамильтон. Нельзя, чтобы в книге было два Гамильтона. Читатели запутаются.
— Ой, а я и не заметила! — У меня была плохая привычка увлекаться любимыми именами. В одной из первых книг у меня едва не оказалось два персонажа по имени Джек, что, конечно же, все запутало бы. Джейн, умница, заметила это в последнюю минуту. — Спасибо, — сказала я ей и принялась искать свою рабочую книгу, чтобы записать себе напоминание.
Лишь благодаря этой «книге» мой труд приобретал какую-то организованность. Раньше я носила полные карманы исписанных клочков бумаги, но теперь все соображения насчет персонажей и сюжета я заносила в потертую пухлую папку на трех кольцах, в которой заодно хранила фотокопии страниц книг, которые штудировала в процессе работы, карты и выписки, к которым обращалась по мере надобности. Идею «книги» я позаимствовала у отца, который хранил все материалы об истории нашей семьи в папках, аккуратно расставленных по секциям в соответствии с его представлением о порядке. Он всю жизнь проработал инженером на строительстве, и, если не считать выравнивания поверхностей, любимым его занятием было воевать с хаосом чистой логикой.
Я попыталась. Найдя раздел «Проверить», я записала фамилию капитана Гордона, название его корабля и фамилию капитана Гамильтона.
— Так ты считаешь, что сойдет? — спросила я.
— Не то слово! Фантастика! Только мне не нужно тебе этого говорить. — Джейн улыбнулась, как мать, потакающая ребенку. — Вы, писатели, народ ранимый. Честно. Ты сама говорила, что чувствуешь, будто создаешь что-то прекрасное.
— Я говорила, что прекрасно само ощущение того, что ты пишешь. Это еще совсем не значит, что книга получится хорошей.
— Да ладно тебе, ты же знаешь, что у тебя все здорово получается.
— Ну хорошо, хорошо, — согласилась я. — Да, история тоже хорошая получается, но это было бы приятнее услышать от кого-то другого.
— Ох и ранимый народ! — повторила она.
— А что я могу поделать? — Это пришло с работой, из-за того, что я так много времени проводила в одиночестве один на один со стопкой чистых листов бумаги, которые мне предстояло превратить в книгу. Иногда я казалась себе похожей на девушку из сказки про Румпельштильцхена, которую заперли и приказали прясть из соломы золото. — У меня никогда так не бывает, — сказала я, — чтобы я наперед знала, что получится хорошо.
— Но у тебя всегда получается, — заметила Джейн. — Причем превосходно.
— Что ж, спасибо.
— Тебе нужно отдохнуть. Давай я свожу тебя на обед.
— Зачем нам куда-то идти? Я и тут могу бутербродов наделать.
Она посмотрела по сторонам.
— С чем?
Я, пока сама не оглянулась, не осознавала, что израсходовала почти все запасы, которыми снабдил меня Джимми Кит. Из всех продуктов на кухне остались только три куска хлеба и яйцо.
— Вот черт! — воскликнула я. — Похоже, пора отправляться за покупками.
— Зайдем в магазин на обратном пути, — строго произнесла Джейн. — Идем.
Но после обеда я уговорила ее снова сходить со мной к Слэйнсу. На этот раз мы вышли из деревни по тропинке, которая отходила от Мейн-стрит. Она провела нас через густой лесок за Уорд-хиллом, где мы увидели маленький сонный ручеек, который бежал в сторону моря по дну оврага. Дорожка пересекала ручей по плоскому мосту, после чего поднималась на следующий холм, который из грубого, поросшего кустами подъема за полосой деревьев превращался в настоящую скалу. Еще один крутой поворот, и мы оказались на вершине, откуда было видно Слэйнс и простирающееся далеко внизу море. Дорога сюда была нетрудной, но то и дело попадались скользкие участки, и Джейн дважды чуть не поскользнулась на самом краю.
— Ты не должна сюда ходить одна, — категорическим тоном заявила она.
— Ты говоришь в точности как моя мама.
— Твоя мама — умная женщина. Ты посмотри на это. Какой сумасшедший додумался строить дом на самом краю обрыва?
— Наверное, тот, который заботился о защите своего дома.
— Какая же тут защита? Если враги нападут с берега, ты сам окажешься в ловушке. Отступать будет некуда.
