на следующий факт. В ранней юности будущий художник отказался от своего несколько манерного имени Оскар, данного ему при крещении, и заменил его более мужественным — Клод. Можно было бы этот поступок расценить как прихоть избалованного, неуравновешенного юноши, если бы за ним не последовала цепь более серьезных поступков, свидетельствующих о необычайной самостоятельности молодого человека.
Так вопреки стремлению отца сделать из него торговца и совладельца бакалейной лавочки он начинает заниматься живописью. Остается без средств к существованию, но зато — в Париже. Когда ему выпал жребий идти в рекруты и отец предложил его выкупить при условии, что Клод бросит живопись, тот отказался. Решил: лучше семь лет отслужить в Африке, но не изменить избранному пути.
Неистребимое желание Клода стать художником и вмешательство тетушки, сестры отца, заставили Моне-старшего, после того, как юноша заболел в армии лихорадкой, отдать его в ученье сначала к Тульмушу, успешно промышлявшему в Париже такими сюжетами, как «Поцелуй», «Утро после бала», а позже — в модную живописную школу Глейра, призывавшего учеников воспевать возвышенное и сентиментальное.
Если бы Моне был инертным в выборе судьбы, цели, он мог бы стать, как и отец, бакалейным торговцем. Возможно, разбогател бы. Спокойно жил и умер бы спокойно. Если бы он не был так самостоятелен, он мог бы отдаться целиком тому немудреному ремеслу, что и Тульмуш. И тоже неплохо, наверное, был бы обеспечен. Уважаем определенным кругом заказчиков. Был бы в мире с отцом и со всем светом. Он мог бы последовать советам Глейра и пополнить ряды тех, кого беспрепятственно принимали в Салон, чьи картины охотно раскупали буржуа. Но к нашему великому счастью, Клод-Оскар Моне оказался иным человеком. И подарил нам свои обманчиво-безмятежные полотна, как завещание: даже в самые тяжелые минуты любить Жизнь.
Клод Моне. Маки, 1873. Холст, масло. Лувр. Париж.
Елизавета ПАНАСЕНКО
«Могучая кучка»
Опера А. П. Бородина «Князь Игорь» не сходит с подмостков сцены музыкальных театров нашей страны без малого сто лет. В разное время ее оформляли многие замечательные художники.
Слева представлен эскиз костюма к этой опере, выполненный Константином Коровиным в 1914 г. Справа — эскизы костюмов, предложенные в 1934 г. Федором Федоровским.
Александр Головин. Портрет Ф. И. Шаляпина в роли Бориса Годунова в одноименной опере М. П. Мусоргского. 1912. Холст, темпера. Государственный Русский музей. Ленинград.
Михаил Иванович Глинка в последний приезд свой из-за границы редко выходил из дома, мало кого принимал — только самых близких знакомых да друзей-музыкантов. В его доме, в узком кругу, друзья пели, играли на фортепияно, обсуждали новые музыкальные сочинения, беседовали о путях развития русской музыки. Однажды давний знакомый Михаила Ивановича, известный дипломат, любитель и исследователь музыки Улыбышев представил Глинке своего юного друга Милия Балакирева. Скоро Балакирев стал очень близким человеком в доме Глинки...
Балакирев был блестящим пианистом и дирижером. Он знал наизусть почти все произведения Бетховена, Шопена, Глинки, Шумана, Листа. Особенно часто исполнял он Шопена, исполнял по-своему, и Шопен в его исполнении звучал всегда мужественно, трагично.
Первые же выступления в публичных концертах принесли Балакиреву громкую славу. Среди ближайших друзей его вскоре оказался В. В. Стасов — человек яркий, талантливый, широко образованный, с передовыми взглядами на общественную жизнь, на литературу и искусство. Стасов называл себя учеником великих русских революционных демократов Белинского и Чернышевского. Он увлек молодого Балакирева чтением самых передовых в то время журналов («Современник» Чернышевского и «Колокол» Герцена)...
В 1855 году Балакирев появился в Петербурге, а к 1860 году вокруг него и Стасова уже собралась группа музыкантов и композиторов.
Сначала к молодому Балакиреву примкнул композитор-любитель инженер Цезарь Кюи, затем юный гвардейский офицер, талантливый пианист и импровизатор Мусоргский. Балакирев стал давать им уроки композиции, теории музыки, разбирал их произведения, знакомил своих друзей с творчеством Глинки, Шуберта, Шумана, Шопена, Бетховена, играл свои сочинения. Через некоторое время в кружок Балакирева вступил талантливый музыкант, морской офицер Римский-Корсаков, а потом и профессор химии Бородин, человек необычайно даровитый и образованный. Большим другом кружка был композитор старшего поколения, соратник Глинки А. С. Даргомыжский. «Великим учителем музыкальной правды» называл его Мусоргский.
Никто из членов кружка, кроме Балакирева, вначале не относился всерьез к своим музыкальным занятиям. Однако Балакирев и Стасов, ставшие идейными вождями кружка, заставили всех — и Мусоргского, и Римского-Корсакова, и Бородина — по-новому взглянуть на свои сочинения. Они поставили цель — выражать в музыке самые передовые идеи своего времени, приблизить творчество к народу и народное искусство сделать достоянием русской классической музыки. Этот кружок в русской музыке сыграл примерно такую же роль, как «передвижники» в русской живописи.
«...Сколько поэзии, чувства, таланта и умения есть у маленькой, но уже могучей кучки русских музыкантов»,— написал однажды Стасов о своих друзьях композиторах. С тех пор кружок и стали называть «Могучей кучкой».
Из книги Н. КОЛОСОВОЙ «Здравствуй, музыка!».
М., «Молодая гвардия», 1964.
Мамонтовская опера
Исполнилось сто лет Московской частной русской опере С. И. Мамонтова. Основное место в репертуаре этого театра занимали оперные произведения русских авторов, прежде всего композиторов «Могучей кучки» и П. И. Чайковского.
Михаил Врубель. Царевна Волхова.
/Н. И. Забела-Врубель в роли Волховы в опере Н. А. Римского-Корсакова «Садко»./ 1898. Бумага, акварель. Государственный Русский музей. Ленинград.
Композитор считал жену Врубеля Н. И. Забелу лучшей исполнительницей этой и других ролей в его операх.
Начиная с 90-х гг. прошлого века редкая постановка опер Н. А. Римского-Корсакова в Московской частной русской опере обходилась без участия Врубеля. Мир сказки был ему очень близок. Он с увлечением работал над декорациями, сочинял костюмы и, кроме того, писал картины, навеянные музыкой, литературой и театральными впечатлениями. Такова «Царевна-Лебедь», фрагмент которой представлен на обложке.
«Мамонтов хорошо чувствовал талантливых людей, всю жизнь прожил среди них. Многих, как Федор Шаляпин, Врубель, Виктор Васнецов, и не только этих, поставил на ноги, да и сам был исключительно, завидно даровит»,— писал М. Горький о Савве Ивановиче Мамонтове, создателе Московской частной русской оперы, страстном пропагандисте творчества русских композиторов и лучших произведений зарубежной классики.
Сам певец, музыкант, скульптор, драматург и в то же время крупный финансист, отважный строитель целой сети железных дорог, талантливый организатор промышленности, Савва
