особе. Сжигая портрет Беатрисы, он об этом не думал, все вышло само собой, но как было бы хорошо, если б старый Лорио не привозил в Гальтары юную тихонькую жену.
Снова звон, скрип двери, знакомые тяжелые шаги.
– Я увидел у тебя свет.
– Не спится.
– Мне тоже. – Анакс зажег еще два светильника и присел прямо на край стола. – Вторая ночь еще хуже первой. Тяжело… Тяжелей, чем тогда.
Брат не уточнил, что имеет в виду, но Эрнани понял – он говорит об Анэсти. Когда тот погиб, им всем было больно, но смерть была просто смертью, хоть и нелепой и неожиданной. Анакс по праву слыл отменным наездником, тягаться с ним мог разве что Ринальди, и все-таки брат не справился со взбесившейся лошадью и вместе с ней на глазах многочисленной свиты рухнул с обрыва. В пору зимних дождей вода в озере Быка стоит высоко… Сам Эрнани никогда не покидал Цитадель, но Лаисса Марикьяре всегда умела рассказывать. Юноше казалось, он сам видит сомкнувшуюся над упавшим голодную воду и бросившегося вслед за Анэсти Рино. Думали, что погибли оба, но Ринальди умудрился выплыть и вытащить тело анакса.
– Ринальди всегда кидался на помощь, – они с Эридани опять вспомнили одно и то же! – Не представляю, что на него накатило. Наверняка между ним и Беатрисой было что-то, чего мы не знаем.
– Я думаю об этом, – признался Эрнани, – все время думаю. Наверное, началось с Чезаре, то есть с Горусской арки… Они же с Рино спасли Лорио, а тот согласился… согласился остаться на арке без них. Ринальди могло прийти в голову… отплатить. Ты же знаешь, женщины ему не отказывали…
– До Беатрисы. Может, ты и прав, теперь ничего не поймешь и не исправишь. Страшно признавать такое, но я был бы спокойнее, если бы знал, что Рино мертв. – Эридани вскочил, пересек комнату, повернулся и встал, прислонившись к стене. – У него для бегства была целая ночь, а он остался! Ты веришь в то, что говорят про Лабиринт?
– Про тварей?
– Нет, про заключенную там смерть, с которой можно договориться.
– О таком я не слышал, но ведь… Рино не первый.
– Не сравнивай тех двоих с Ринальди! Я весь вечер копался в хрониках – осужденные были жалкими людишками, не способными ни на настоящую ненависть, ни на упорную борьбу. Я боюсь, Эрно, очень боюсь… Моим долгом было спасти старика Борраску и остальных судей. Ринальди, дорвись он до меча, прикончил бы, не задумываясь, их всех. Казнить эпиарха, как простолюдина, нельзя, и потом… что бы Рино ни натворил, обречь его на публичные истязания я не мог.
– Ты мог его изгнать.
– Нет, и ты знаешь почему. Лорио бы нам такого не простил, а без его меча мне пришлось бы…
– Что?
– Неважно. Не могу выбросить из головы один разговор… Рино был пьян, но… Он подбивал меня прогуляться по катакомбам. Я на него рыкнул, этим и кончилось, так мне, по крайней мере, показалось.
– Ты думаешь, он все это… сделал, чтобы… чтобы попасть… туда?
– Нет, конечно, но, когда так совпало… Злость, упрямство, страсть к риску. Ты припомнил мне эту злосчастную арку. Да, тогда Рино с Чезаре сотворили невозможное. Вопреки здравому смыслу, опыту, логике, а удача распаляет и развращает. Лорио считал, что этих двоих из армии лучше убрать, и я с ним согласился. Озарения хороши для стихотворцев, а не для стратегов и анаксов, потому-то я и медлил с обучением Рино. Доверять ему Силу мне казалось преждевременным и опасным, и в этом, к несчастью, я не ошибся.
– В этом?
– Хотел спросить, «если не в этом, тогда в чем»? – Анакс попробовал усмехнуться. – Отправляя Рино вниз, я выбирал меньшее из зол, а теперь не могу отделаться от мысли, что выбрал большее.
А что тогда было меньшим? Добить осужденного? Вообще не доводить до суда? Но Рино на побег не пошел. Анакс думал, как сохранить меч Лорио и честь Раканов, и додумался. Иначе было нельзя, только эпиарху-наследнику никогда не забыть хищного блеска Капкана Судьбы, мертвенного огня, охватившего решетку, жутких, холодных слов. «Мы, Эридани Ракан, властитель Кэртианы, наследник Абвениев и исполнитель их воли, говорим: мой брат и наследник Ринальди покинул нас, судьба его отныне не в нашей власти. С сего мгновенья нашим наследником становится наш брат Эрнани…» Он не хочет быть наследником, и он не сможет быть анаксом, хотя у Эридани еще будут сыновья, много сыновей!
– Мой анакс! – На ворвавшемся в спальню воине не было лица. – Ты здесь! Какое счастье…
– Что случилось, Хаи́ни?
Хаини! Хаини Айронэа из Дома Скал, всегда такой спокойный и выдержанный. Неужели это он? С трясущимися губами и остекленевшим безумным взглядом?
– Изначальные твари! Вырвались наружу через храм Анэма… Они плачут и пожирают людей!
– Спокойно, Хаини! – Анакс быстро глянул на брата, и в его взгляде читалось: «Вот оно!» – Спокойно! Разыщи стратега Борраску, где бы он ни был, и собери высших эориев. Все четыре Дома. Я сейчас буду.
Хаини кивнул и с выражением очнувшегося от кошмара человека бросился прочь.
– Эрнани, – сильная рука сгребла плечо эпиарха, – то, чего я опасался, случилось, и исправлять это мне, да другой и не сумеет… Гальтары я оставляю на тебя. Пусть ты мало знаешь и многого не понимаешь, ты – Ракан и мой наследник. Твое дело, несмотря ни на что, сохранять спокойствие и выглядеть уверенным, остальное сделают Лорио и Богопомнящий. Я его никогда не любил, но он – сильный человек и предан анаксии больше, чем Ушедшим.
– А ты?
– Спущусь в Лабиринт и закрою тварям ход наружу.
– Но это… это же опасно!
– Опасно все. Изначальные твари, они… – Эридани оборвал себя на полуслове и порывисто обнял брата. – Не бойся, Эрно! Сила Абвениев уже загоняла их вниз, загонит снова. И помни – ничего не бойся! Держи себя в руках, слушайся Борраску и Абвениарха, но не спрашивай их совета при посторонних. Для всех Гальтарами правишь ты, и никто иной, а я скоро вернусь.
3
Мастер
Пенная река с ревом вырывалась из подземелий, наполняя казавшуюся бездонной каменную чашу, и, немного успокоившись, устремлялась дальше на свидание с еще далекой Каде́лой. Место было красивейшим, но уединенным – юность Пенной пряталась в Астраповых скалах, что во время гроз притягивали к себе молнии. Страшные истории об убитых небесными стрелами и трудная каменистая дорога напрочь отбивали охоту гулять у здешнего водопада, но все художники слегка сумасшедшие.
Диамни невольно улыбнулся, представив себе физиономию навязавшегося ему в покровители стража, пойми тот, что на самом деле замыслил мастер. Но когда же появится
