Пароль от чужого телефона. Для чего там еще предназначено вечернее небо? Для объявлений?
Тут, где-то посреди самого пустого штата на свете, от Наоми ждали только открытой вовремя двери и совета. Никто и глазом не моргал, если она выходила на крыльцо в платье, заляпанном краской, и в старой шали с дырками, – она подкармливала моль, избавлявшую ее от кошмаров. Никому не было дела до того, привела ли она в порядок гостиную к приходу гостей, с какой ноги встала и почему из ее волос торчит напильник. Среди этих людей Наоми могла сколько угодно быть собой. Среди этих людей кто угодно мог быть собой. Например, демон, который сходит с ума по выпечке. Или та, что снабжает город кошмарами.
Развлечений в Эшвуде мало, и потому в воскресенье Наоми появилась у дома Сарамов с кастрюлей в руках. Из большого города она привезла с собой только бурю и рецепт супа гамбо, который достался ей от знакомой ведьмы. Та приехала на шабаш из пригорода Нового Орлеана, и они с Наоми весь вечер разговаривали о том, о чем говорить можно только с незнакомцем. Они не обменялись именами, но получили друг от друга кое-что более ценное: орлеанская ведьма рассказала Наоми тайну семейного супа, а Наоми поделилась с ней секретом ложек любви[6].
Наоми никогда не была в Уэльсе. Но для этой страны, составленной из множества других стран поменьше – маленькая Италия, малая Ирландия, Россия у моря, Чайна-таун, – это не было проблемой. Маленькие кусочки Уэльса можно было отыскать почти в каждом городе. А порой они оказывались в людях – и не только из-за того, что их предки когда-то добрались сюда с далеких валлийских холмов.
Наоми мало что знала о дальних корнях своей семьи. В большом городе ходили неприглядные слухи про ее предков и Неблагой двор, и Наоми скрипела зубами, а потом… потом слухи превращались в другие слухи, вырастали из мухи в слона, и игнорировать их становилось все сложнее. Ложки любви ее успокаивали.
Это были обычные ложки. Ничуть не волшебные: Наоми строгала их сама, не зачаровывая ножей, не перепрыгивая через сложные этапы, не вплетая в дерево слов Древнего языка. В этом они были похожи с Ксафаном: ему ничего не стоило помочь тесту подняться быстрее, глазури стать ярче, а пирогам – равномерно пропечься. Он ведь все-таки был Поджигателем. Но и Ксафан, и Наоми не чурались ошибок. Пригоревший пирог и сломавшаяся у основания ложка научат гораздо большему, чем любой обходной путь.
Выпечка Ксафана была потрясающе вкусной, но совершенно обычной. Ложки Наоми были ложками любви только в названии: они не могли никого приворожить. Это была давняя уэльская традиция – дарить узорчатые деревянные ложки своему избраннику. Тому, кто был достоин любви.
Наоми дарила их всем, кому считала нужным. Потому неудивительно, что во многих эшвудских домах была хотя бы одна такая.
Ее встретила Деви Сарам, высокая и темная, как дерево посреди зимы. Она одарила Наоми мимолетной улыбкой, забрала у нее кастрюлю и отнесла на общий стол – с легкостью, которая ведьме и не снилась. Деви тоже приехала в Эшвуд однажды давным-давно, пытаясь сбежать от самой себя и немного – от своей семьи. И Эшвуд подарил ей новую семью – не взамен старой, конечно, потому что некоторые корни нельзя выкорчевать ничем.
– Айлин говорила, ты была у моста? – голос у Деви был как у сирены, которая не хотела затащить ваш корабль на скалы. На Эшвудских ярмарках она пела под аккомпанемент гитары. Кажется, именно там ее и увидела впервые будущая лучшая подруга.
Наоми пожала плечами.
– Съездила зря.
– Как так? – Деви обернулась через плечо и изогнула изящную бровь.
– Похоже, загадкам он предпочел сон.
Деви задумчиво хмыкнула и перекинула через плечо свою длинную косу, в которой начала появляться седина.
– Непохоже на него.
Тролль всегда шумел камнями и высовывался из-за арки, чтобы клацнуть шутливо челюстями в сторону ведьмы и загадать ей загадку, которую она с легкостью отгадывала. Простые вопросы из детства, которые задавали чаще, просто чтобы заполнить тишину. Наоми это нравилось.
Но она ведь в самом деле не предупредила его о смене планов. Ее ждали в воскресенье. Может…
– Может, попробую съездить завтра, – проговорила наконец Наоми.
– Я бы составила тебе компанию, – кивнула Деви. – Но завтра у меня куча дополнительных занятий. Понедельники.
– Понедельники, – согласно выдохнула Наоми, но в выдохе этом не было прежней усталости. Она больше не боялась понедельников.
Они не были отговоркой для начала новой жизни и не были чудовищем рабочей недели, они просто были. Ведьмы работали всегда.
Барбекю было многолюдным и шумным, но здешний шум не дарил Наоми головную боль и бессонные ночи, как это бывало прежде, давным-давно, в ее прошлой жизни. Она влилась в этот шум с удовольствием, которому до сих пор удивлялась: обсудила с Берти парочку фильмов, договорилась с Элисом Макмилланом о посадке картошки и попутно избавила внутренний двор Сарамов от парочки любопытных призраков. Ничего серьезного: они забрели сюда по ошибке и мялись в сторонке, недалеко от мангала, почти невидимые. Наоми и сама обнаружила их почти случайно: зато дорогу до одного из соседних городков подсказала с удовольствием.
Наоми расслабилась. После она еще не раз скажет себе, что этого ей делать не стоило: ведьмы должны быть внимательными. Но Наоми сбежала от своей прежней жизни в том числе потому, что слишком часто слышала о ведьминском долге и далеко не всегда была согласна со всем, что слышала.
Наоми расслабилась, и тогда грянула буря.
Как и любая буря, она началась с далеких раскатов. С того, что Ксафан не сразу услышал ее призыв. С разлитого на ковре кофе. С Диди, которая уже несколько дней не выпускала в город кошмаров. С безымянного тролля под мостом, который не стал загадывать загадки. Но такое случалось. Наверное. Даже если случалось впервые и никогда прежде, должно же все с чего-то начинаться? Наоми тоже не сразу полюбила понедельники. Наоми тоже не сразу научилась общаться с соседями.
Иные бури приходят вслед за людьми, метафорические и не очень, сокрытые под кожей и в самой глубине или бурлящие на поверхности, только руку протяни. А другие ты не замечаешь, потому что находишься в самом их центре, где ветер не воет, молнии не выбивают из земли искры, а дождь не пронизывает насквозь.
Новый житель Эшвуда выглядел как бухгалтер.
Наоми подумала об этом, едва зацепив его взглядом, и тут же пожалела: не стоило так скоро судить о человеке. Ей ли не знать, что внутри каждого живут не только миллионы слов, но и миллионы вероятностей. Люди удивляют.
Они удивляли Наоми тогда, когда она пересекла черту Эшвуда и ее начали поздравлять с новосельем, и тогда, когда отвешивали комплименты демону на Осенней ярмарке. Иных оракулов ждала печальная участь, но здесь, в Эшвуде, Кассандра жила так, словно будущее не может никому причинить вреда. Плохое случалось. Оно изливалось из Кэсси шепотом и ревом, и иногда ее слышали, а иногда нет, но никогда, никогда не ставили ей это в упрек. Жители Эшвуда могли даже отвесить комплимент кошмарам Диди и сделать это совершенно искренне.
Наоми одернула юбку, шагнула вперед и приготовилась представиться. Когда-то она встречала незнакомцев угрюмым хмыканьем. Теперь она спокойно относилась к соседским просьбам.
Наоми просили о зельях. Просили благословить музыкальные инструменты и животных. Просили выступить в ратуше с речью о месте ведовства в современном обществе (отказ), представить Ксафана на благотворительной ярмарке (согласие) и на концерте в честь открытия нового парка с местной фолк-группой (осторожное любопытство). Наоми меняла свечи на соль, кристаллы на кошачью мяту, благословения на благодарность, внимание на слова, советы на советы и иногда – когда бедами оказывались знакомые – задушевные разговоры на вакханское вино. Наоми делала чужие проблемы своими и потому знала, как с ними справиться.
К похожему на бухгалтера Грегу она готова не была.
Он с осторожностью посмотрел на протянутую Наоми руку и демонстративно оставил свои руки в карманах.
Улыбка Наоми чуть поугасла.
– Добрый день, – чтобы хоть куда-то деть руки, Наоми неуклюже помахала незнакомцу. – Вы…
– Я – Грег, – представился Грег. – А вы, должно быть, ведьма.
Наоми редко называли по профессии:
