до ушей заросший густой черной бородищей испанец. Его, как уже знал мичман, звали Диего, и служил он на «Санта-Изабель» ни много, ни мало, а боцманом. Соответственно, авторитетом у испанской части команды пользовался немалым и, за отсутствием капитана и прочих офицеров, остался у своих за старшего. К слову, и по-русски неплохо понимал, хотя говорил с трудом.
– Мы на вашу долю оставили. Не побрезгуешь?
Александр усмехнулся. Нет, конечно, офицеру с нижними чинами за одним столом трапезничать вроде как бы и не положено. Вот только если ты с ними на одном острове выживал, потом в бою друг другу прикрывал спины… Некоторые условности в такой ситуации кажутся не просто смешными – глупыми.
В общем, на огромной сковороде оказалось еще изрядное количество простого, но вкусного и даже не успевшего остыть жарева. Тарелками, правда, не пахло – обычные железные миски, но это мелочи. Хуже, что вилок не было, ну да и ложкой можно управиться. Особенно когда в комплекте с завтраком идет самая лучшая приправа – голод. В такой ситуации бежать в каюту и потрошить наследство капитана в поисках той самой несчастной вилки, по меньшей мере глупо.
– Ну, что дальше будем делать? – спросил Матвеев, когда они закончили уминать яичницу и перешли к напиткам. Александр пил крепкий до черноты и такой же сладкий кофе, Диего – его же, но без сахара. Как ни странно, Гребешков тоже отдал должное напитку – когда-то пристрастился в дальнем походе, как он сказал. Сафин предпочел более прозаичный чай, а Матвеев и вовсе на кофе посмотрел, как на гадость какую-то, и заявил, что бусурманское пойло он потреблять не станет. Так что – тоже чай, и никакой альтернативы. Старовер, что с него взять.
– Идем домой, что же еще? – слегка удивленно ответил Александр.
– Можно и домой, но… Поверь мне, мичман, не дойти нам.
– Это почему еще?
– Англичане – не дураки. Сейчас они Питер блокировали наглухо.
– Из-за нас? – спросил Верховцев и замолчал. Вопрос был глупый.
– Да нет, что ты. Мы – так, сошка мелкая. Даже если те, со шлюпа, которые разбежались, уже добрались до своих… А так, скорее всего, и есть. Разве что финны их перебили.
– Финны ж вроде на их стороне.
– Э, мичман, какой же ты еще молодой, наивный. Финны – на своей стороне. У них одна мысль в голове: бойся сильного, режь слабого. Знаю я их, те еще поганцы. Ладно, будем думать, что добрались. И что, флот за нами погонят? Не стоим мы этого, поверь. Но вот порты наши они блокируют, для них сейчас главное торговлю нашу разрушить.
– А столица? Они ж на нее попрут.
– Ага. Британский капитан об этом тоже говорил. Мол, форты с утра расстреляем, обедать уже на Невском будем. Пустое это, бахвалятся и только. Ты на меня не смотри, что мирный человек, я флотскому интендантству много чего поставлял, знакомства имею и понятие о том, что флот может, а что нет, тоже. Кронштадтские форты они не пройдут.
– Я это и сам понимаю.
– Тогда зачем ерунду говоришь? Британцы, чай, не глупее тебя. Ясно же – постараются блокировать флот и начнут грабить. Собственно, уже начали. И проскочить мимо них будет сложно.
– Он дело говорит, – хмуро буркнул Гребешков. – Я так мыслю, не то что к Кронштадту не прорвемся – не дойдем до него. Несло нас далеко, тащиться долго, чужих кораблей здесь, как собак нерезаных. И все постараются нами поживиться под шумок. Война все спишет.
Возразить было нечего, только вчера от шведских фрегатов бежали. Мичман хмуро кивнул:
– Знать бы еще, где мы сейчас. Я еще не определился, даже секстант не нашел. И не искал пока, честно говоря.
– Это я тебе и так скажу, – махнул рукой Матвеев. – Хаживал в эти места, и не раз.
– И где?
Матвеев сказал. Александр быстро сходил в каюту, вернулся с картой – чего-чего, а этого добра у испанского капитана имелось, кажется, на все случаи жизни. Александр еще до того, как с английским флотом столкнулись, ее нашел. Посмотрел на нее, ткнул пальцем в то место, на которое указал купец, неверяще поднял глаза и, убедившись, что с ним не шутят, совсем по-мальчишески удивленно присвистнул:
– Ничего себе…
– Вот-вот. И как нам, спрашивается, быть дальше?
– Ни за что не говорите, что у вас не родилось никаких идей, – хмуро ответил Верховцев, нутром чуя: то, что сейчас предложат эти четверо, ему вряд ли понравится. Так и получилось.
– Я… – Матвеев оглянулся на остальных и поправился: – мы предлагаем уходить в обратном направлении.
– То есть? – не понял Александр.
– Выйти в океан, обогнуть Скандинавию и идти в Архангельск. Я так хаживал не раз, льдов там не особо много сейчас, корабль у нас крепкий. Справимся.
– Чтоб в океан выйти, надо Датские проливы как-то проскочить. Там наверняка британцы…
– Ночью пройдем. Говорю же, хаживал не раз. Справимся.
Вот так вот. Судя по лицам остальных присутствующих, их такой расклад более или менее устраивал. Нет, конечно, если сейчас Александр прикажет, то пойдут и в Петербург, все же дисциплина никуда не делась, но… Матвеев был прав. Не дойдут. Это не старые времена, когда торговое судно отличалось от военного разве что тем, что в драку лезть не стремилось. А так и пушек не меньше, и команда – головорезы те еще. Сейчас же они на практически безоружном корабле, людей тоже мало. Ладно, Архангельск – значит, Архангельск.
Правда, сразу им отправиться не удалось. С якоря-то снялись быстро, но едва обогнули мыс, длинным каменным языком вырывающийся в море, как их глазам открылось весьма интересное зрелище.
Корабль, причем очень знакомый. Далеко же ушли поляки, сумели, видать, проскочить мимо англичан, шведов и кто там еще вышел охотиться на русские корабли. Вот только, по всему видать, их захватил тот же шторм, что принес сюда «Санта-Изабель», и, в отличие от русских, поляки с ним не справились.
Корабль раскорячился на камнях, до половины выброшенный на берег. Что с ним случилось, и гадать было не нужно. Грот-мачту сломало в шторм, она свалилась за борт, но повисла на вантах. Обрубить их вовремя не успели, корабль практически лишился управления, и его вынесло сюда. Обычное дело, в общем-то. Александру подобного видеть еще не приходилось, а вот слышал не раз. Бывает.
Куда больше его заинтересовало другое. От корабля к проходящей тут же, вдоль берега, дороге и обратно сновали многочисленные люди, вытаскивающие из трюма груз. Вот только это были не поляки. Что называется, близко
