подойдет, тот и получит в харю. Я за себя не ручаюсь!
— Быстрее! — гаркает Шишак, теряя терпение.
Толстяк заведен настолько, что аж подпрыгивает на месте. Он трет ладони друг от друга, предвкушая.
Его приказу резвее других подчиняется один из вояк, бросившийся на меня с шашкой на голо. До хруста сжимаю кулак, в харю бить, не думая, что копье подлиннее моей руки будет, как вдруг… Полянин шатается, ноги его превращаются в переваренные макаронины, он изображает нечто вроде лунной походки Майкла Джексона. Копье выпадает из рук, и он плашмя падает на землю — из глазницы торчит пущенная кем-то из-за моей спины стрела. Следом падает второй полянин, схватившись за горло и издавая булькающие нечленораздельные звуки — стрела торчит у него из горла. Причем навылет стрела не проходит — видимо попала в шейный позвонок. Сраженный стрелой в грудь падает третий. Этого не спасла никакая броня. Шишак в нерешительности застывает, оглядывается. Поляне попали в засаду. Стрелы, убившие трех из них, летели из леса. Оттуда же всего секунду спустя раздаются дикие, словно звериные вопли и улюлюканье. На поляну выскакивают вооруженные люди.
Их не меньше дюжины, в отличие он полян на нападающих нет брони. Все налегке, но от того они выглядят не менее «сурьезно».
Тактика незнакомцев решает исход сражения. Срабатывает эффект неожиданности — поляне не успели толком сгруппироваться, переключиться на нового врага, занять боевые позиции, как один за другим упали наземь, сраженные замертво. Незнакомцы знают свое дело — бьют прицельно так чтобы без шанса для полян. За исключением одного — обычно говорят, что везёт сильнейшим, но ничего подобного. Везёт тем, кто не подставляет свою жопу под неприятности. А еще везет пидорам. Сбежать удаётся неповоротливому пидору Шишаку. Он стоял чуть поодаль остальных соплеменников и разумно решил не ввязываться в драку, показав свой душок, когда перевес оказался не на его стороне. Под шумок он сначала пятится, шевеля своей жирной неповоротливой жопой. Потом разворачивается и даёт деру с такой прытью, будто нет в нем лишних пудов веса и не висят бока, которые даже просторной рубахой не скрыть. Шишака не догоняют, даже не стреляют, видимо, нет надобности. Я, конечно, другого мнения, слишком много натерпелся от этого человека, но сил на погоню нет от слова совсем. Да и предстоит понять, кто эти люди как снег свалившиеся на голову, что они хотят, и почему я не лежу мертвым среди тел полян, из которых тут устроили братскую могилу. Не то чтобы меня это не устраивает, но узнать все же стоит.
Заставляю себя разжать кулаки и повернутся к своим потенциальным спасителям, которые с нескрываемым любопытством рассматривают меня, видимо ещё не определившись, что делать. Убить то они меня всегда успеют, от понимания этой прописной истины становится не по себе.
— Спасибо… — выдавливаю из себя. — За то, что спасли, ребят.
На меня пялятся со всех сторон, копья однако не опускают. Но разговор заводит только один из моих спасателей. Здоровенный такой мужик, с рыжими бородой и усищами и каким-то пожеванным носом. Чуть приглядевшись, понимаю, что нос не пожеван, а отрублен и совершенно отвратительно зарос. Сомневаться в том, что передо мной опытный воин, побывавший во многих сражениях, не приходится.
— Раб? — небрежно бросает он, оценивающе. — Кто будешь?
Показывает жестом, чтобы другие опустили копья и те повинуются. Сам главный тоже опускает свое копье. Я сужу, что убивать меня никто не намерен. Ко мне пропадает интерес — незнакомцы начинают осматривать тела, решив поживиться с убитых и прихватить добра. До меня им больше нет дела — пусть главный разбирается.
— Я не раб, — вскидываю подбородок.
Конечно формально меня успели продать на рабском рынке, но статус раба признавать не собираюсь. Еще чего не хватает.
— А чего тогда гнались за тобой, раз взять у тебя нечего? Бегленький? — скользит глазами по рукам где у меня остались кровоподтёки от верёвок. — Сами что ли появились?
— Меня взяли в плен, — поясняю, подавив желание убрать руки за спину. — Яйца хотели отрезать и в гарем сдать. Вон тот жирненький, которому ты дал уйти — он хотел. А у него, между прочим, еще целая лодка с пленными на берегу осталась! Может велишь людей послать?
— В плен, говоришь, вон чего ты раненый… — протягивает воин, втыкая острие своего копья в землю и складывая руки на древке. Слова о том, чтобы пойти на берег и помочь людям, он пропускает мимо ушей. — Дрался хорошо, что тебе яйца резать собрались? — ухмыляется. — А кто такие будут, расскажи?
— Расскажу! Поляне это, а этот толстый — главный у них, Шишаком звать. Они нас в Полоцке у данов купили, а те разрушили Ладогу и Новгород, захватили Полоцк! — говорю нескладно, но как есть.
— Даны…
— Рюрик Ютландский со своими людьми города рушит, с моря пришел, а людей пленных в рабство полянам продает. Я из числа пленных, — отвожу глаз, чтобы не показывать слабость. — И там пленных на берегу — полный трюм!
— А… вон че, — как ни в чем не бывало реагирует спаситель, как будто теряет интерес. — Ну за пленных полянами ведь уплачено?
— Уплачено… — соглашаюсь.
— Ну а че ты хочешь тогда?
Замолкаю. Не хватает еще, чтобы воину пришло в голову меня Шишаку вернуть. Главный Чешет затылок, чешет долго, явно получая наслаждение. Видно, что он не знает водных процедур длительное время и будто коростой порос. Закончив, смотрит как ни в чем не бывало на свои ногти, заметно отросшие, под пластинами грязь. Жмёт плечами с явным безразличием.
— Вот нечего было данов и урманов гнать, оно и дураку ясно, что вернутся. Кто ж такой заработок захочет терять. У них как — не хочешь по-хорошему, будет по плохому.
Я внимательно слушаю, впитываю каждого сказанное воином слово. Рюрик бывал тут, значит? Хорошо. Это не противоречит истории и по летописи славяне прогнали варяг, чтобы некоторое время управляться самостоятельно. Недолго правда поуправлялись, затем славяне призвали варяг из-за морей снова. Похоже, что эти вновь призванные варяги не поделили кусок пирога с викингами, а викинги заквасились со славянами… Получилось, что получилось — петрушка полная. Но как всегда во главе угла денежный вопрос.
— А вы кто? — спрашиваю. Надо же понимать с кем имею дело.
— Тебя как колышет? — настороженно хмурится незнакомец. — Спасли и спасли, радуйся.
— Я то радуюсь, но как раз хочу узнать имена
