попусту его доброту.
Всё-таки беру себя в руки, слегка приподнимаюсь, обнимаю его за шею, тыкаюсь в губы.
Я уверена, что могу ему понравиться, могу оправдать ожидания.
Но мне нужно расслабиться.
Он бывает слишком непонятным, я совсем не знаю, чего от него ожидать… Совсем не знаю его самого.
Мой муж был моим первым мужчиной.
Он долго ухаживал за мной.
Где-то год мы встречались без подобного рода отношений. Мне нужно было время, чтобы привыкнуть. Чтобы довериться.
А сейчас… Я понимаю, что это другое. Что это теперь моя работа, как бы грустно это ни звучало. Что у меня дочка. Что мне нужно стараться.
И я думала, что смогу раскрепоститься по щелчку, раз такие обстоятельства.
Что жизнь важнее гордости.
Но… всё-таки это даётся мне тяжело. И я дрожу. И сдерживаю слёзы.
Хотя его поцелуй обжигают, а движения языка заставляют стонать и подбрасывают на седьмое небо.
Прижимаюсь к нему крепче, он спускается губами ниже, опаляет дыханием шею, роняет поднос, и тот падает на пол с громким звоном.
Нам обоим уже всё равно…
Мне так кажется.
Я почти забываюсь.
Но Алан резко останавливается.
— Ты заставляешь себя, — говорит он.
Я тут же отстраняюсь, сажусь чуть дальше, прикрываясь одеялом. Он злится, я не понимаю почему. Пусть у меня и смятение в чувствах, на деле я старалась изо всех сил этого не показать.
Не отталкивала его. Отзывалась на поцелуи.
Сама же начала с массажа…
На глаза всё-таки наворачиваются глупые слёзы.
— Я… Простите, если я что-то делаю не так. Я могу лучше, мастер Варден. Пожалуйста, не злитесь на меня.
— Перестань, — ему будто тяжело даже смотреть на меня. — Я привык, что девушки сами хотят меня. И если они не девственницы — ведут себя иначе.
— Но… Я ведь… Простите, может быть, в вашем мире принято вести себя по-другому в моём положении и вообще. Я могу не понимать. Но мне нужно лишь объяснить. Я не отказываюсь от своих обязательств. И вы мне… вы мне совсем не противны.
Он усмехается.
— Да, хвалить ты умеешь. Когда говорила, что хочешь провести со мной ночь, скажи, ты лгала?
К горлу подкатывает ком.
Какой же он странный… Принуждать девушек в деревне, значит, можно. Брать попаданку, которая вообще ничего не понимает в правилах нового мира, в наложницы и ничего конкретного ей не объяснять — нормально.
И потом, когда она не угадывает желания и оказывается недостаточно любвеобильной, злиться — тоже нормально.
Сдерживаюсь, чтобы не сказать ему всё, что об этом думаю.
— На этот вопрос сложно ответить. Я думала, что должна быть готовой к этому. И была готова в ту ночь. И в любую другую. Я думала, что соглашаюсь отдать вам своё тело, а не свою душу.
— А есть разница? — удивляется он.
— Разве можно полюбить по приказу, мастер Варден? Вы мне очень нравитесь. Я хочу остаться рядом. В рамках элементарных приличий я могу исполнять любую вашу волю. И никогда вас не предам. Вы можете мне не верить, но это правда. От добра не ищут добра. Но… я не могу за несколько дней вычеркнуть то, как думала в своём мире. То, во что верила. Но я стараюсь. Мы можем… попробовать ещё раз?
Поднимаю на него расстроенный взгляд. Он смеётся.
— Во что ты верила в своём мире? — спрашивает после.
— В то, что постель — это продолжение любви. Я не была из тех, кто может без чувств. Впрочем, — горько улыбаюсь, — нельзя сказать, что этот принцип сделал меня счастливой. Я не говорю, что права. Что не собираюсь переступать через себя. Мастер Варден… я лишь прошу объяснить мне, что я делаю не так. Только тогда я смогу исправиться.
Он хмурится.
— Я даже не думал обо всём этом. Ты хороша во всём. Верю, что и как наложница порадовала бы меня. Но… ты не похожа на тех девушек, к которым я привык. Ты напоминаешь мне мою жену.
Он поднимается с кровати и накидывает на себя красный халат.
А я не могу разобраться в смеси собственных чувств. Бросаться в омут с головой страшно. Но вот продлить поцелуй и вновь ощутить его руки на своём теле… этого мне хотелось бы. Пусть я и понимаю, что это не отношения, что я ему не пара.
Что во всех мирах это сделает меня чёрт знает кем…
В общем, зря, очень зря Алан думает, что не производит на меня должного впечатления.
— Я думаю, что должность моей наложницы вовсе не по тебе. Но и отпустить тебя не готов. Ты — мой трофей. Хоть что-то хорошее после этой войны. Поэтому можешь остаться в замке в качестве экономки. Без твоих стараний очень скоро всё снова начнёт разваливаться. А требовать от тебя быть и хорошей уборщицей, и хорошей любовницей — нечестно.
Ну не знаю, в моём мире мужчины это вполне себе могут позволить себе требовать. Только там ещё и дети и работа и всё прочее.
— Ты должна успевать отдыхать. И воспитывать свою дочь. Ведь всё это ради неё.
Я поправляю волосы, поднимаюсь с его постели.
— Вы хотите, чтобы я следила за порядком в замке?
Он подходит ко мне. Слишком близко для недавних рассуждений…
— Именно.
И взглядом пожирает.
— И не более? Мне нужно понимать, на что я соглашаюсь. Только домашние дела? И все ночи я буду проводить с Пелагеей?
Он морщится. Будто предлагает мне сквозь силу.
— Да, — отвечает, — мне нужен здесь человек, которому я смогу доверять. И лучше, чтобы нас не связывало ничего сомнительного.
Мне почему-то больно.
Сама себя не понимаю.
Я должна радоваться. Теперь всё совсем хорошо. Я не буду бояться за дочку по ночам. И не буду ждать со страхом, когда ей расскажут, чем именно занимается с дядей её мать. Ведь это сейчас она подумает, что у меня с ним то же самое, что и с её папой было. Отношения.
А потом здесь появятся другие наложницы.
Может быть, скоро у генерала будет новая жена.
Все эти женские интриги, колкие слова, сплетни… Я не хочу вариться в этом, не хочу вовлекать в это и свою дочь.
Поэтому, конечно, выбор очевиден. И я рада. И благодарна до слёз.
Но всё равно что-то свербит в груди.
Чувствую, ещё немного, и он поцелует меня. И кто знает, не передумает ли тогда? Чтобы этого не произошло я, притворившись дурочкой, кидаюсь ему на грудь и обнимаю.
— Спасибо… Спасибо вам огромное, господин! Я никогда
