ничего не помогало. Лекари стояли на своем – повелитель обречен. На их счастье Цула метался в бреду в соседних покоях. Если бы был здоров, передушил всех лекарей.
Фазарука не знал, что делать. Его рука потянулась к мечу. В голове возникла бредовая идея изрубить в куски пару знахарей, чтобы остальных заставить хоть как-то помочь повелителю. Те притаились в углу, словно овцы перед пастью волка и дрожали от страха. С кого начать?
Запыхавшийся Иссихасса влетел в покои. Лихорадочный румянец играл на его пухлых щеках. Накладная бородка сбилась в сторону.
– Какой-то человек в одежде брадобрея стоит у ворот халентувы и требует впустить его. Он говорит, что может спасти наше Солнце, – выпалил чашник.
– Скорее его сюда! – заорал Фазарука.
Мешеди бросились со всех ног исполнять приказ.
В комнату вошел высокий жилистый человек в одеянии странника. Смуглая кожа выдавала в нем чужестранца. Черная грубая одежда до пола с широкими рукавами напоминала ассирийскую. Широкий пояс из змеиной кожи обхватывал худой, но крепкий стан. Черная круглая шапочка скрывала волосы. Лицо, с первого взгляда, казалось суровым, но ясные темно-карие глаза светились добротой. Высокий лоб без единой морщинки, как у юноши, но в длинной смоляной бороде проглядывали серебряные нити седины. С его появлением гнев Фазаруки начал гаснуть. Почему-то пришла уверенность, что смерть больше не угрожает повелителю.
– Мир всем вам, – произнес странник ровным мягким голосом. Правая рука коснулась лба и сердца.
– Желаем тебе того же, – ответил Фазарука. – Кто ты, и каким Богам поклоняешься?
– Я человек, свободный, как ветер. – У всех присутствующих от звуков его голоса на душе становилось спокойно. – Поклоняюсь я многим Богам. Среди них: Ум, Совесть, Доброта, Человеколюбие.
– Оставь о богах, – встрепенулся Фазарука. – Ты сможешь спасти повелителя?
– Дайте мне взглянуть. – Лекарь неслышными мягкими шагами подошел к ложу умирающего. Внимательно осмотрел набухшую плоть и почерневший кусок металла, торчавший из тела. Затем провел ладонью по бледному лбу повелителя, смахивая пот. О чудо! Все ахнули. Суппилулиума приподнял тяжелые веки. Его глаза не были пусты. Он осмысленно смотрел в смуглое лицо странника.
– Тебя послал мой отец? – еле слышно произнесли сухие губы повелителя.
– Я тот, кто посмеет попросить Богов, остаться тебе еще немного среди смертных, – нежно ответил странник, словно мать успокаивает больного ребенка.
– Послушай, человек, – с жаром зашептал у него над ухом Фазарука, – я не знаю: кто ты, и не хочу знать, – пусть, даже, сам Ярри явился в твоем обличии. Но если ты спасешь повелителя, я выполню любую твою просьбу. Отдам все, что у меня есть, даже самого себя. Буду у тебя всю жизнь рабом. Хочешь: раздобуду столько золота и серебра, что позавидуют правители.
– Пусть мне принесут горячей воды и жаровню с углями. Со мной должны остаться два лекаря, только, чтобы руки у них не тряслись. Остальные должны покинуть покои, – ответил странник. Из дорожной сумки он извлек диковинные инструменты, керамические баночки и связки сушенной травы. Фазарука с опаской смотрел на бронзовые крючки и маленькие ножики. Странник перехватил его настороженный взгляд и настойчиво, но мягко попросил: – Молись!
***
День выдался солнечным, но не жарким. Дыхание северного ветра несло приятную прохладу. Суппилулиума почувствовал себя хорошо. Ему надоело лежать в темных покоях, куда лучи солнца с трудом проникали сквозь маленькие квадратные окошки. Надоел запах горелого жира, исходящего от светильников, и тошнотворный дух благовоний. Он попросил вынести его на верхнюю террасу халентувы. Повелителя усадили на мягкие подушки среди низеньких пальм и душистых смоковниц. Перед взором белела снежная вершина Аргея. Радостно щебетали птицы. Внизу в городе шумело торжище. Жрецы из храма Бога Грозы, что стоял напротив, затянули гимн.
Послышались тихие шаги.
– Это ты, странник? – узнал его Суппилулиума. – Побудь со мной.
Странник присел рядом на низенькую скамеечку.
– Вот уже месяц ты ухаживаешь за мной, как хорошая мать за родным чадом, а я, неблагодарный, до сих пор не спросил твоего имени, и откуда ты родом.
– Мое имя Тоопека, – ответил странник.
– Ты издалека? Таких странных имен не услышишь даже на берегах Тигра.
– Моя родина находится дальше, чем благодатная Ассирия, – вздохнул странник и погладил седеющую бороду. Его добрые глаза заискрились, когда он вспомнил о далекой земле, где прошло беззаботное детство и горячая юность. – Мой дом находится далеко в том краю, где рождается солнце. Островерхие горы поднимаются к самому небо. Не всегда увидишь их снежные вершины: на плечах каменных великанов отдыхают облака, притомившись после долгих странствий. Там царствует суровая и мудрая природа. И люди в тех краях мудрые и суровые.
– И как живут эти люди?
– Как и везде: богато, если трудятся, и бедно, если ленятся. Можно и на камнях вырастить чудесный виноградник, но и на плодородной почве не взрастишь ин единого колоска, если в труд не вложить душу и терпение. Все зависит от человека, как он ладит с природой.
– Но как же Боги, которые милостиво нам даруют жизнь, тепло, пищу, а если гневаются, то насылают на человека болезни, а на поля саранчу? – недоумевал Суппилулиума.
– Все Боги это и есть – природа вокруг нас: звери, деревья, люди, камни. Во всем частичка Богов. Они создали сей чудный мир, вложили в каждую песчинку кусочек своей души.
– Мне трудно понять тебя, странник. Твои слова, как прохладный ручей в глубоком ущелье. Путник, мучимый жаждой, слышит его журчание, но добраться до воды не может. Научи меня мудрости.
– Мудрость сможешь познать и без меня. Научись только слушать, а не слышать, видеть, а не смотреть, мыслить, а не думать. Научись быть добрым. Взгляни на себя, как на частичку огромной вселенной – и таинства мудрости тебе приоткроются.
– Боюсь, мне этого не постигнуть, – с сожалением признался повелитель. – У меня иная жизнь, иные мысли. Я, как волк, вынужден убивать других, чтобы самому выжить. Весь мой путь на этой земле от рассвета до заката, какой бы долгий он не был, пройдет в сражениях. О какой доброте можно говорить? Нет, я – воин, а не мыслитель. – Суппилулиума замолчал. Ветерок ласково трепал черные кудри. Солнце припекало. Через некоторое время он продолжил: – Оставайся со мной. Ты дополнишь то, чего не хватает мне. Я сделаю тебя своим приближенным. У тебя будет все, что захочешь.
– Фазарука уже столько мне наобещал, что хватит на десять поколений, – рассмеялся Тоопека. – Но пойми, такому человеку, как я нужны всего лишь руки, ноги, глаза, сердце, ум и свобода – это те богатства, которыми нас наделила природа. Будь у тебя горы серебра, ты все равно не купишь отрубленной
