он поспешил к Ли Мэй, которая все еще стояла в поклоне. — Ну, ну, я в долгу перед тобой. То, что ты будешь моей помощницей — это награда, а не наказание. Ты вольна делать все, что хочешь, — он дотронулся до ее рук и жестом приказ подняться из поклона. — Яньтао, впредь, будь добрее к нашей гостье. Пойдем, — он опять обратился к Ли Мэй, — я покажу тебе дворец.
В этот момент будто весь воздух выкачали из легких императрицы. А в голубых глазах, в лазури вод которых обычно плескались золотые рыбки, сейчас бушевало всепожирающее пламя. Это наглая девица посмела так по-хамски вести себя во дворце, а Цзи Хуан встал на сторону незнакомой пигалицы! Еще и сделал ей замечание на глазах у слуг! Война, произошедшая совсем недавно между небесными и демонами, была ничем, по сравнению с той борьбой, которую вела сейчас императрица внутри себя. Один только ее духовный феникс знал, каких усилий ей стоило усмирить свой гнев и не спалить все вокруге на тысячу миль. Один только феникс знал.
Глава 21
Свет луны уже нарисовал на водной глади дорожку серебряной краской. Белые лотосы, обрамляющие чашу императорской купальни из мрамора цвета слоновой кости, приготовились ко сну, закрыв свои соцветия от посторонних. Их удивлению не было предела, когда пустоту пространства потревожила девушка. Которая, раздевшись до гола, погрузилась в прохладную воду по плечи. Красивое голубое ханьфу было небрежно накинуто на ширму, отделяющую зону купальни от входной группы. А туфельки… Она пришла без них?
В это время Цзи Хуан обычно совершал свой вечерний моцион вокруг дворца, чтобы набраться свежести перед сном. И каково же было его удивление, когда проходя по дорожке недалеко от его купальни он услышал звонкий смех и плескание воды.
— Это императрица в купальне? В такое время? — он очень удивленно спросил старшего слугу.
— Нет, ваше величество. Мне доложили, что государыня уже отдыхает в своих покоях, — почтительно ответил слуга, тоже не понимая, кто посмел осквернить личные императорские купальни своим присутствием. И почему ему об этом еще не доложили. — Я сейчас же разберусь с этим вопросом.
— Я сам хочу посмотреть на этого наглеца, — он жестом приказал слуге остановиться, когда тот уже собирался бежать для установления истины. — Пойдем со мной.
И слуга, неся светильник на длинной палке, подсвечивая путь императору, пошел в направлении купальни. Перед которой Цзи Хуан оставил слугу снаружи, а сам вошел тихонько на цыпочках, чтобы не спугнуть незваного гостя.
— Ааа, ааа, в небе полная луна, — на пороге, еще не зайдя за ширму император замер в удивлении. Нежное сопрано обмазало его сердце сладким медом. — Ааа, ааа, все тебе я отдала…
Этот удивительный голос завораживал своей мелодичностью, расслабляя зажимы последних событий. Он аккуратно заглянул за ширму, чтобы не потревожить певицу. Рыжий каскад волос струился на поверхности воды, прикрывая от взгляда наготу девичьего тела.
— Ли Мэй.
От неожиданного звука голоса она вздрогнула и повернулась в его сторону, при этом встав на обе ноги, отчего верхняя часть ее тела показалась из-под воды.
— Ааа! — ей понадобилось лишь мгновение, чтобы сообразить, что она стоит нагишом перед мужчиной, пусть и императором. И в этот раз ее чудесный голос, сорвавшийся на крик, звучал уже не так чудесно. — Что вы здесь делаете? — она прикрыла обнаженную вздымающуюся от негодования грудь руками, при этом создавая красивый изгиб плеч и ключиц.
У растерявшегося императора перехватило дыхание. После похода он еще ни разу не был в покоях императрицы, отчего накопленное напряжение дало о себе знать приливом крови к нижней части туловища. Заставив его забыться, зачем он собственно, сюда пришел.
— Ли Мэй, это я хотел бы тебя спросить, что ты тут делаешь? — кровь прилила еще и к щекам, отчего лицо зарделось алой краской. — Это императорские, гхм, — его голос немного охрип, — императорские купальни. Посторонним сюда вход запрещен.
— Правда? Но мне никто об этом не сказал. Я гуляла по округе, увидела воду и решила освежиться, — ее тело начало остывать и покрылось мелкими мурашками. Цзи Хуан поймал себя на мысли, что мог бы обнять Ли Мэй, чтобы согреть.
— Ли Мэй, пожалуйста, оденься, — он снял ее платье с ширмы и протянул девушке.
— Ваше величество, чтобы взять у вас платье, мне нужно будет опустить руки, — потаенные желания императора отразились в ее больших раскосых глазах. И чтобы унять начинающуюся дрожь в теле, она прикусила нижнюю губу, все также не отпуская его пойманного в капкан взгляда.
— Я положу его здесь и подожду снаружи, — сглотнув и сконцентрировавшись, на сколько это было возможно, он бросил платье у ступеней и быстрым шагом направился наружу. Где приказал ожидающему слуге удалиться, чтобы не вызвать пересудов.
Цзи Хуан никогда не был падок на женщин. И даже в юности, когда его друзья по академии бегали каждую ночь в бордель, он предпочитал любовным утехам кувшин хорошего вина. Яньтао была его женщиной по предназначению, поэтому он никогда не допускал и мысли ком-то другом. Почему же изумрудный блеск глаз Ли Мэй так вскружил ему голову?
— Ваше величество, — ханьфу было надето наспех на мокрое тело, отчего на ткани проступили влажные пятна.
— Где твоя обувь? — отведя взгляд вниз от выступающих выпуклостей женского тела, он обнаружил, что Ли Мэй стоит на носочках, скрестив свои изящные тонкие лодыжки.
— Я ее не брала с собой. Люблю ходить босиком перед сном, чтобы напитаться энергией. Мы лисы — вольные духи, живем в единении с природой, а здесь во дворце мне этого не хватает.
— У тебя есть кто-нибудь, кого нужно предупредить, что ты здесь? Родители, друзья, любимый? — его сердце начало бешено колотиться в ожидании ее ответа.
— Нет, ваше величество. Я сирота, и сердцем пока ни с кем не связана. Предпочитаю бродить по свету, изучая особенности каждого мира. Вот к демонам только зря забрела, — при упоминании последних она плюхнулась пятками на каменную дорожку. — Ой, холодно! — и не спрашивая разрешения императора, она прошла к деревянной скамье, на которую уселась, обняв колени руками. — Присаживайтесь, давайте вдоволь насладимся этим чудесным вечером, — она рукой поманила Цзи Хуана к себе.
— Поздно уже, — он всеми силами пытался вырваться из этой ловушки, но ее голос, отравленной сладостью, уже завладел его телом, заставив подчиниться. — Если только совсем ненадолго.
Так и наступил рассвет.
Глава 22
С самого утра дворец кишил слухами. От слуг до высших богов все обсуждали одно и тоже. Как император поутру
