мы остались.
Посмотрел, на стоящую банку, икнул и пожалел о том, что не смог с нами отправится в это путешествие мой деревенский друг Федя Федин. Почти перед отплытием его тётка сломала обе ноги, и Феде пришлось остаться на берегу. А жаль. С ним было бы за столом повеселей.
Разлил по чаркам творческий эликсир, совершенно забыв, что из присутствующих за столом, употребляю его только я и употребил.
Глава 10
Интерлюдия
Лебедев
— Ну что, товарищи, давайте поедем, в смысле — поплывём и поблагодарим ребят за то, что они сделали запись быстро и качественно — не подвели! — сказал начальник экспедиции, повесив трубку телефона и посмотрев на остальных членов «тройки плюс».
Сразу, как только появилась запись, радист передал все три песни в Москву и уже через два с половиной часа оттуда поступил звонок. Звонил Министр культуры СССР товарищ Демичев и благодарил за столь хорошо проделанную работу. Оказалось, что песни понравились не только деятелям культуры, которые были привлечены как эксперты, но и немецкому послу, который был срочно приглашён в Министерство Иностранных Дел СССР. Теперь центр разрешил показать песни находившемуся на борту Тейлору, а также поблагодарить частично реабилитировавшего себя «Казанову».
— Разделяю вашу идею. Васина, конечно, нужно поздравить с успехом. Не подкачал, — согласился с мидовцем Минаев и предложил: — Может и американского продюсера с собой возьмём? За компанию?
— Наверное, не надо. Завтра ему эти песни покажем. Ну а нам лучше, наверное, сплавать сейчас. Как вы считаете, товарищ Кравцов? — Лебедев посмотрел на комитетчика.
— Моё мнение, что сегодня Васина лучше не беспокоить и все поздравления перенести на завтра, — начиная паниковать, произнёс полковник. — Всё же день у него был насыщенный. Наверняка он устал.
Кравцов представил себе, какая будет реакция коллег, когда они увидят пьяного в доску пионера и его передёрнуло.
Плыть вечером никому не хотелось, но приказ из Москвы — поблагодарить Васина — был однозначным. А значит, его необходимо было исполнить. И чем быстрее, тем лучше.
Ещё немного подискутировав, решили плыть сейчас.
Погрузились на ожидающий Кравцова катер и через двадцать минут уже здоровались с капитаном «Ласточки».
Выслушав сухую приветственную речь, не стали терять время, а сразу же спустились в трюм и пошли на студию звукозаписи.
Подойдя к двери репетиционной, собрались было зайти внутрь, но Лебедев всех остановил.
— Подождите. Кажется, Васин песню петь начинает. Давайте подождём окончания её звучания здесь. Вдруг он записывает. Не будем мешать
И действительно через пару секунд зазвучала музыка, а вслед за ней грустный голос запел.
https://youtu.be/OKAslscz0_g?t=74 Tindersticks — Tiny Tears
Песня действительно была очень грустная, и она никак не сочеталась с теми указаниями, что Васин получил из Центра.
— Что-то я не пойму, ему же ясно сказали, что для немки нужно написать не тоскливые, а весёлые песни. Так зачем он это поёт? — задал вопрос в пустоту мидовец.
— Товарищ Лебедев. Так Васин же написал уже для немки. Это он уже для себя поёт. Так сказать — внепланово, — заступился за пионера Кравцов.
— Ага… Понятно…
— Неплохо, кстати, поёт. Очень мелодичная и трогательная композиция, — задумчиво заметил Минаев, потом прислушался, покачал головой и негромко добавил: — Тоскует. Видите, как завывает?
— Тоскует? Васин? О ком? — не понял Лебедев.
— Ясно о ком — о Марте своей слёзы льёт, — вздохнул Минаев и удивлённо посмотрел на зажавшего рот неожиданно «захрюкавшего» Кравцова: — Вам плохо?
— Нет. То есть да, — замотал головой тот изрядно покраснев. — В общем, я в туалет.
И бегом побежал в сторону санузла, откуда через пару секунд донеслись звуки похожие то ли на истеричный смех, то ли на конское ржание.
Когда песня закончилась, Лебедев стукнул костяшками пальцев по двери, посетовав, что не предусмотрели звонка и открыл дверь.
Конец интерлюдии
***
Морская баржа «Ласточка». Звукозаписывающая студия
Саша
— Очень душевно, — похвалила меня Юля.
— Класс, — присоединился к похвале друг Савелий.
— Нормально, — резюмировал я, и собрался было пойти за стол, чтобы отметить удачную запись, но неожиданно дверь в студию отварилась, и на её пороге возникли Лебедев и Минаев.
— Здравствуй, Саша, — произнёс мидовец и, подойдя ко мне, протянул руку для рукопожатия.
После того как я её пожал, икнув от неожиданности, ибо их я тут видеть сегодня не рассчитывал, Лебедев поздоровался с ребятами. В след за ним со всеми поздоровался Минаев. Ну а далее начали звучать слова благодарности, которые нашему коллективу просили передать как партия, так и правительство.
Говоря всё это, Лебедев с хмурым видом осматривал меня с ног до головы. Не знаю, что ему не нравилось. Я был одет в белую майку, клетчатые шорты и шлёпанцы.
«Может такой фривольный наряд его напрягает», — размышлял я, выслушивая похвалы.
В конце своей пламенной речи мидовец ещё раз на меня сурово глянул и спросил:
— Ты чего весь красный и шатаешься?
— Так, устал, — честно соврал бывший пионер.
— От чего устал-то? От пения? — недовольно произнёс он.
— И от пения и от игры. Вы думаете, партии на барабанах сыграть легко? Если хотите знать — даже после одной сыгранной песни на ударных можно потерять как минимум один килограмм веса. А мы, тут уже двое суток не сомкнув глаз, задание Родины выполняем. Это ж натуральный спортзал! — пояснил я и предложил: — Хотите попробовать?
— Нет. Спасибо. Я тебе верю.
— Ик…
— Саша, ты вот сейчас песню пел про слёзы Тини, — влез в разговор Минаев. — Скажи честно, Тини это вымышленный персонаж? На самом деле ты имеешь в виду Марту Вебер?
В этот момент в студию вошёл Кравцов, который услышав последний вопрос коллеги, хрюкнул, мгновенно согнувшись, захлопнул дверь и исчез в неизвестном направлении.
— Так что — эта композиция о Марте? — вернулся к вопросу Минаев.
— Э-э, — медленно произнёс я, прикидывая, куда они клонят. Однако понять это сейчас было по некоторым причинам невозможно, ибо я был малоадекватен, поэтому решил ответить уклончиво: — Не то чтобы о Марте. Скорее по мотивам…
— Вот! Я так и знал, — победно посмотрел на Лебедева госконцертовец. — Вот что такое тоска по любимому человеку!
— Э-э… ик…
— К этому мы ещё
