руку. — С тобой невозможно. Все переводишь в секс или просто открыто меня ненавидишь. Я просто пришла с просьбой, не больше.
— Опять по папочке соскучилась? Домой не отпущу.
— Не смей ничего говорить про моего отца!
Диалог уже шел на повышенных тонах, не предвещая ничего хорошего.
— Ты хренов мститель! Да какой ты мститель? Ты неудачник! — меня уже было не остановить. — Похитил, сам не зная для чего! Ни убить не можешь, ни шантажировать. Полдела сделал, а дальше не по силам.
Подлетев, в мгновение схватил за шею и с силой припечатал к стене.
— Ты маленькая, дешевая тварь! — сквозь зубы. — Захотела перейти на личности? Тогда слушай! Ты даже в качестве подстилки ничтожна, не говоря уже о каких-то твоих иных заслугах. Я не убиваю тебя лишь потому, что жду, когда твой конченый папашка соизволит приползти на коленях и начать вымаливать у меня прощения, — сжал сильнее.
— Больно, — попыталась пропищать. — Ты меня душишь.
— Тогда ответь мне! — с криком вновь вдарил меня об стену.
— Как же ты не любишь принимать правду о своей грязной семейке. Живешь, сука, в иллюзиях, — его лицо было так близко, а боль становилась невыносимой. Из глаз выступили предательские слезы, скатываясь по щекам. — Твою мать убили бандиты по вине отца. Из-за мрази, которую ты защищаешь.
— Хватит! — его слова словно ножом резали сердце. Даже физически было не так больно, как душевно. — Прекрати!
— Я решу, когда все прекратить! — даже не ослабляя хватку. — Твои жалкие попытки задурить мне мозги ничтожны. Будешь расплачиваться с отцом на равных за свои игры. Хватит сил, сука?
— Хватит, — через силу и боль.
— Тогда терпи.
Не отпустив, швырнул на кровать, нависая сверху, раздвинул коленями ноги.
— Когда я вернусь, ты должна ждать здесь! Обнаженная и мокрая, — сунул руку под платье, оттягивая трусики. — Поняла?
Сил вымолвить даже слова не было. Поскорей бы он ушел, не могу больше!
— Поняла⁉ — еще злее.
— Да.
Грубо вставил в меня палец и прокрутил.
— М-м-м, — жалобно заскулила. Как же он был мне противен. Не понимаю, как я могла с ним испытывать оргазмы. Ненавижу его! И все его прикосновения ко мне ненавижу! Сволочь! Мерзавец! Как мне хотелось все это прокричать ему в лицо, но я не могла…
Вынул палец и демонстративно облизал, засунув его в рот.
— Вкусная, сука.
* * *
Даже после того как Виктор вышел из спальни, я все еще словно оглушенная лежала на кровати. Будто проткнутая иголками, боялась пошевелиться. Слышала четкий гул в голове, а как поступить — не знала.
Говорил серьезно. До сих пор дрожь пробирала от его тона. Мне не страшно стать его подстилкой, это уже и так случилось. Мне было страшно от его слов про маму. Не могу поверить, что это правда, но Виктор говорил слишком уверенно. Конечно, он хотел меня обидеть и мог сказать, что угодно, но именно в этот раз я почему-то поверила. Мне нужно срочно поговорить с отцом. Я должна все узнать, мне нужна эта правда.
Я буквально сходила с ума в четырех стенах. Виктор не сказал, когда вернется, посадил как собаку и заставил ждать, а у меня голова разрывается от мыслей. Ни есть, ни пить не хотелось, только на свежий воздух.
Терять мне уже было нечего. Недолго думая, вышла на улицу и направилась в сторону оранжереи. Стоило шагнуть внутрь, как слезы ручьями застелили глаза. Мне как никогда хотелось плакать навзрыд. Прям у порога упала на колени и отдалась истерике.
Как же мне было одиноко и больно. Хотелось кинуться в объятия к маме и не отпускать. Жаркое солнце грело через стекла, а меня пробирала дрожь. Под землю хотелось зарыться, чтобы Виктор меня никогда не нашел и больше не обидел.
Сколько просидела на полу — не знаю. Слезы уже не текли, просто смотрела в пустоту. Яркие солнечные блики как во сне плыли сквозь стеклянную призму пространства. Не спеша поднялась и шагнула в глубь цветений. Как завороженная красотой шла. Нет, плелась неспешно, рассматривая каждый цветок. Большинство из них в жизни не видела, несмотря на то, что часто покупала новые виды для нашего с папой цветника. Дома могла часами возиться в земле, пересаживая и удобряя. Как в доме, так и на улице у нас было много цветов. На клумбах, в горшках, но по сравнению сколько их было здесь, даже наше количество покажется маленьким. Должно быть, Виктор заказывал разные экземпляры со всего света. Не думаю, что он сам этим занимается. Его руки по локоть в другой грязи.
Активно увлеклась изучением. Меня буквально уносило в безмятежность и я забывалась от плохого. Руки так и тянулись потрогать, убрать засохший лист. За некоторое время я собрала небольшую кучку мусора. Труд отвлекает человека от переживаний и мне это помогало.
— Что ты здесь делаешь? — в меня словно кол воткнули, когда услышала голос Виктора за спиной.
Как же было страшно повернуться. Сколько времени прошло? Он так быстро вернулся, или я так засиделась и не заметила, как быстро пролетело время.
— Повернись!
Поднявшись с колен, отряхнулась и повернулась к нему, не задерживая взгляд. Злой. Я чувствовала его гнев на расстоянии. Он как аура волнами парил вокруг него. Смотрела в пол, как оплошавший ребенок, не в силах поднять на него взгляд.
— Почему ослушалась? Я где велел ждать?
— В комнате.
— И на первый вопрос ответь.
— Не смогла.
Он не кричал. Вид был уставший, но очень суровый. По телу побежали жуткие мурашки, когда он медленными шагами двинулся на меня.
— Даю последний шанс.
— В комнату вернусь, но не разденусь.
— Почему? — выдохнул горячим воздухом в макушку.
— Не хочу, — пыталась разговаривать максимально спокойно. Чувствовала, что мне нужно высказаться. Просто слезами это не отпустит. — Я не собираюсь терпеть твои издевательства.
— Аврора.
— Не трогай, — отскочила, когда рука легла на шею. — Я же для тебя плохая подстилка! Зачем принуждаешь?
— Если не можешь терпеть, придется научить!
Глава 17
Виктор
Настроение и без того паршивое, еще и Аврора не забыла показать свою глупость. В офисе все словно с ума посходили и разучились делать элементарные вещи. За день троих уволил. Их слезами полы можно было вымыть на всем этаже. Последняя попавшая под горячую рука стала бухгалтер. Она со мной с самого начала, единственная, кто не ныл. Даже высказалась в мой адрес. Видать, давно мечтала это сделать.
— Раньше вас еще можно было вытерпеть, но теперь, — максимально пренебрежительно и уверенно. — Что бы у вас
