легкая улыбка.
— Как по-взрослому, малыш.
Закатываю глаза, а его улыбка становится шире.
— Это относится и к Васе. Если бы нашли только Марину, тогда да, можно было бы подумать в этом направлении. Но другие девушки… ты же не думаешь, что он серийный убийца?
— В тихом омуте, я говорил.
— Не сходится, — возле нас снова появляется Невзгодов. — Не смотри на меня так, — невозмутимо отгораживается от взгляда Смолина, — я вашей кухни не знаю и в своих выводах руководствуюсь логикой. В то время, когда погибла одна из девушек, Василий Школьников проходил обучение в Англии.
— Чего? — брякаю растерянно.
— Не я его туда отправил на три месяца, — пожимает плечами Валя.
— Когда?
— Спустя три месяц, как ты уехала из города.
— Вернемся к девушкам, — отмахиваюсь от собственных мыслей. — Одна из девушек и Марина умерли примерно в одно время. Еще одна — за два года до этого. И последняя, точнее, первая, еще за три. И у троих — тупые травмы головы, что, вероятно, и явилось причиной смерти. У Марины — нет. Место говорит о том, что ее тело прятал тот же человек, что и тела остальных девушек, но ее судьба была другой. Я даже не уверена, что ее убили. Она ведь могла и родами погибнуть, если была не в больнице и справлялась сама, без надзора акушеров. Или еще чего… не знаю, но мне кажется, что ее смерть и смерть девушек не связаны.
— Пожалуй, — кивает Валя. — На этом предлагаю закончить с теориями и начать собирать доказательства. Анализ ДНК из могилы Андрея, также неплохо было бы смотаться на место обнаружения и побеседовать с поисковиком.
— И поговорить с Васей, — добавляю, косясь на Костю.
— Повременим, — неожиданно говорит Невзгодов. — Анализ будет делаться больше недели, нет смысла поднимать ил со дна раньше времени, это может быть опасно.
— Мужик дело говорит, — насмешливо подмигивает мне Костя. — К тому же, у него скоро свадьба. Не будем портить момент невесте. Она же не виновата, что выходит за подлого ублюдка.
Вздыхаю и встаю. Поднимаю альбом с пола и делаю мужчинам ручкой, отправляясь в свою комнату.
Сажусь на кровати, накрыв ноги одеялом и вновь разглядываю снимки. Какие же они красивые. И идеально смотрятся вместе. Оба голубоглазые и светловолосые, высокие, подтянутые. Брат с детства занимался на турниках, что весьма благосклонно отразилось на его фигуре, не забросил увлечение и повзрослев, да еще и Марину умудрился пристрастить к занятиям спортом на свежем воздухе. Правда, она предпочитала просто скакать рядом, неугомонная. Или бегать поблизости. Каждую свободную минуту вместе проводили. Интересно, из малыш был бы таким же заводным? Как бы он сейчас выглядел? Смогла бы я узнать родную кровиночку в толпе? Хочется думать, что да. Узнала бы, почувствовала.
Снова начинаю шмыгать носом и откладываю альбом. Как же это тяжело, когда речь заходит о детях. В любых делах тяжело, а тут… племянник или племянница. Кажется, будто мое сердце стало больше, чтобы вместить любовь к еще одному человечку, которого я никогда не видела и вполне возможно никогда не увижу. Но я все равно люблю, снимок. Как и тот, что храню уже шесть лет.
Мы со Смолиным всегда предохранялись. Он был на стороне Андрея, считал, что мне непременно надо получить высшее образование и не дергаться от ребенка к учебе, не уделяя достаточного внимания ни тому, ни другому, я всегда и во всем была с ним согласна. Да и разумно это. Тогда было разумно. Сейчас гораздо логичнее пожениться и завести ребенка, не теряя еще пять лет, даже больше, но он продолжает настаивать. Почему? Уж не потому ли, что вообще не собирается ни жениться на мне, ни заводить со мной детей? Убийственная для нервов борьба эмоций и сухой логики.
— Да, — отвлекаюсь от своих мыслей, позволяя войти стучащему с обратной стороны двери. Смолин приоткрывает дверь и кивает на тумбочку.
— Хочу еще раз посмотреть. На УЗИ.
— Посмотри, — пожимаю плечами, а у самой кишки жгутами закручивает.
Он проходит, садится на кровать и берет в руки листок.
— Так чудно, — произносит немного растерянно. — Ни черта не видно, а там ребенок, — проводит пальцем по обведенной в сердечко горошине.
Боже, как же больно… в сердце мое бедное точно иглы втыкают. Безжалостно, одну за одной.
— Да, — отвечаю чуть слышно.
— Даже представить не могу, что он чувствовал, держа его в руках, — переводит взгляд на меня, и мое сердце замирает. — А может и черт с ней, — говорит немного охрипло. Дышит чаще, грудь начинает вздыматься. — С учебой, в смысле. Деньги есть, работать вообще нет необходимости.
Сглатываю и судорожно вдыхаю. Облизываю сухие губы и закрываю глаза, прячась от его горящего взгляда.
— Замечтался, прости. С другой стороны, ты не могла не думать. Не могла же, Вик? Ты же тоже об этом думала?
— Чаще, чем ты можешь себе представить, — отвечаю чуть слышно, но глаза по-прежнему держу закрытыми.
— Все будет, малыш, — берет меня за руку, а я выдергиваю свою, как будто меня коснулся открытый огонь. Будто языком пламени обожгло. — Несколько позже, — вздыхает и встает. — Прикинули план, когда ты ушла. Просыпаемся, заезжаем позавтракать. Затем мы с тобой по магазинам, детектив на кладбище, договариваться с могильщиками.
— Что, вот так просто? — открываю глаза, опешив.
— Официальное разрешение запрашивать не будем. Долго и шумно. По-тихой все сделаем.
— Но как?!
— Малыш, — смотрит, как на несмышленое дитя. — Ну как? За деньги, конечно.
— Все никак не привыкну, — мямлю, отводя взгляд.
— Я тоже не сразу. Итак, план. Как освобождаемся, обедаем и выезжаем на место обнаружения. Затем, если успеваем, к поисковику, контакты есть, если нет — переносим на утро следующего дня. Что думаешь?
— Думаю, что вы уже все решили без меня, — отвечаю едко, а Костя с наглой широкой улыбкой выходит.
— Сладких снов, малыш, — желает, прежде чем закрыть дверь.
«Стервец! Теперь он еще и мысли мои читает!», — возмущаюсь мысленно и выключаю ночник.
Пристраиваюсь поудобнее, саму себя пытаясь убедить в том, что раздражена. А на деле же… прикусываю губу, чтобы стереть со своего лица широкую счастливую улыбку.
Глава 10
— Может, сюда закажем? — ворчу, обувая свои старые кроссовки. — Ну куда я в таком виде по ресторанам?
— Тут проблема скорее в другом, — окидывает меня взглядом Смолин. — Спускайтесь, я сейчас.
Выходим на улицу, Валя распахивает объятия, и я по привычке льну к нему.
— Сложно, — констатирует со вздохом и целует в голову. — Но у меня хорошее предчувствие, правда. Знаю, подло с моей стороны говорить такое, но как
