ведьма, — гордо вздёрнула нос.
— А визжишь как полоумная девка, когда по лесу носишься, — хмыкнул он, сразу испортив мне настроение. Честно говоря, было обидно. — Я бы на его месте вообще вам всё расколотил, — заявил этот наглец. — Ведьмам не место в нашем лесу.
— Да вы… Да вы знаете кто!? — разозлилась я. Хотела даже топнуть ногой, но потом передумала, опасаясь, что в темноте наступлю на что-нибудь не то.
— Знаю, — хмыкнул незнакомец, — Матвей, а ну давай домой, — и вновь полез куда-то в кусты. Упырь потоптался и отправился за ним следом. Мне даже на мгновение показалось, что он жутко расстроен произошедшим.
Оставшись одна, я присела возле дерева и, прислонясь к стволу, закрыла глаза. Так можно даже представить, что сидишь в своей комнате. Решила, что, наверное, и вздремнуть не мешает, чтобы время зря не пропадало. Всё равно от моих ритуалов на кладбище полный покой. Все духи мирно почивают и не собираются со мной ничем делиться. А утром пойти домой и сказать, что ничего не получилось. Да и Биба бы неплохо было найти! Зевнув во весь рот, я съехала на землю и свернулась калачиком, мельком пожалев, что это не моя кровать. Через минуту я уже крепко спала.
Солнечный лучик нагло светил мне в лицо, настойчиво намекая, что надо вставать. Я открыла глаз и тут же закрыла: всё, просыпаться не буду! Рядом со мной сидела страшная бабка.
— Открывай зеньки-то, открывай, — раздался скрипучий голос, — неча притворяться.
— Здравствуйте… — пролепетала я. — Простите, а мы знакомы?
— Так ты же сама всю ночь призыв читала! — возмущённо заявила старуха. — Я вот и решила откликнуться, пришла, а ты тут дрыхнешь без задних ног.
— Ой, простите, — я немного отползла от неё, так как-то дышалось легче. — Я просто подумала, что уже никто не придёт.
— Чё хотела-то, помнишь? Али заспала все мозги?
— Не-а, — отрицательно мотнула головой, — мозги на месте. А вы кто?
— «Кто-кто»! — передразнила она меня. — Родню, што ли, не признала? Папани твоего бабка я.
— Ох, батюшки, — вытаращилась я. — А вы что, ведьма?
— Это почему ж сразу ведьма? — она обиженно поджала губы. — Чуть што — сразу ведьма! Ну вредная малёк при жизни была, мужу да соседям спуску не давала, но это же не значит, что надо сразу обзываться. Кстати, а ты откель про меня узнала, мать рассказывала?
— Не… — я махнула рукой, — я её и не знала толком. Меня тётушки воспитывали.
— Вот это ж надо! — всплеснула руками старуха. — Отцу родному, значится, не отдала, а сама бросила на произвол.
— А отец что, меня забрать хотел? — с надеждой переспросила я. Всё-таки куда приятнее осознавать, что хоть кому-то из родителей ты была нужна.
— А то! Он знаешь, как горевал, когда ведьма его прогнала? Так и пропал мужик после энтого. А ведь говорила ему, толку от бабы-ведьмы не будет. Да только он твою маманю шалапутную дюже уж любил. А ты чё звала-то?
— Да вот хотела поболтать, — соврала я, чтобы не расстраивать новую родню.
— Ну, полялякала, и буде. Топай уже давай с леса, — бабка махнула рукой, — неча тут одной лазить, ещё и нарвёшься на кого.
— А вас как зовут-то? — спохватилась я.
— Анфиской раньше кликали, — улыбнулась она щербатым ртом.
— До свидания, бабушка Анфиса, — вежливо попрощалась я, вскакивая на ноги.
— А чё приходила-то? — подслеповато прищурилась она. — Так ведь и не сказала.
— Думала, кто силой поделится, — вздохнув, я, сама не знаю почему, вдруг в нескольких словах рассказала про свою беду. — Но увы, — развела руками, — сегодня тоже желающих не нашлось. Придётся у тётушек гримуар как-то раздобыть. А как, если они меня одну обычно дома не оставляют?
— Тьфу на тебя! Вот што ты за ведьма?! Вся в папаню. Тоже валенок бесхребетный был. Похитрее надо быть! Вон, смотри, на моей могиле марунья зацвела, — кивнула она мне за спину, и могу поклясться, что в её неживых глазах заплясали смешинки. Я резво развернулась и обомлела. Редкое растение, цветущее раз в год в одно из полнолуний весны, лета или ранней осени на старых могилах. Мечта любой ведьмы! Листик маруньи усиливает любое зелье в десятки раз. Редкие кустики этих удивительных растений, что ещё называют ведьмиными, расцветают в ночи кроваво-красными цветками. Бутоны раскрываются один за другим до полудня, а потом исчезают, словно и не бывало их на погосте. Но было одно «но». Воспользоваться цветком мог только тот, кто кустик сорвал. Стоило украсть, отдать или продать, и становилась марунья обыкновенным растением.
— Ох, красота-то! — не сдержалась я. — Можно, я сорву?
— Конечно, — кивнула мне старуха. — Это тебе мой подарок. И давай чеши скорей домой, покажешь тёткам — и их ветром сдует. А ты ищи скорей, что там тебе надо!
— Бабушка Анфиса! — я чуть не заревела. Ужасный призрак уже не выглядел так устрашающе. — Спасибо, я обязательно вас навещу!
— Иди уж, — махнула она рукой, — знаю я, как вы навещаете.
Меня несло по лесу словно на крыльях. Марунья… Я не могла поверить, что в сумке у меня лежит это редкое растение. Такая удача вообще бывает раз в сто лет. Вот это подарок! Спасибо тебе, бабушка Анфиса! Я чуть не забыла на радостях про Биба. Вот где его носит?! Точно охотится за мышами в орешнике! Я свернула с тропинки и отправилась в сторону ореховых зарослей. Подходя к большим раскидистым кустам, услышала писк, возню и голос моего хорька.
— Девочки, — вещал он кому-то почему-то человеческим языком, — посмотрите на меня. Перед вами представитель «уникум-специкум», или хорёк необыкновенный. — Я прокралась вперёд и заглянула сквозь ветви. «Уникум-специкум», или хорёк необыкновенный, важно расхаживал перед тремя самочками, распушив хвост из перьев, который и правда напоминал петушиный. — Я говорящий, что в наше время большая редкость, а потому меня наградили таким замечательным хвостом, — он попробовал приблизиться к одной из прелестниц в блестящих шкурках, и в тот же момент все «дамы», громко вереща, бросились врассыпную. — Вот! Так и знал, — горестно прошептал он, —
