думала — это о том, как можно извернуться, чтобы удалить с готового костюма свойственные дворянству элементы и добавить новые так, чтобы это выглядело не хуже, чем было изначально.
— Ни в коем случае, молодой господин. — Девица натянуто улыбнулась, заметив при этом взгляд, который на неё бросила почуявшая неладное женщина. — Этот вопрос задаётся для того, чтобы понять, какие элементы и цвета желательно использовать в вашей одежде. Старые традиции и негласные правила многое запрещают, и вы, если у вас возникнет такое желание, во время ожидания можете ознакомиться с соответствующим буклетом…
Обозначенная «литература» нашлась здесь же, так что я получил в свои загребущие руки внушительную в плане размеров и оформления, но не числа страниц книжку-альбом. С меня как раз закончили снимать мерки, так что я получил право с комфортом разместиться на очень удобном диванчике.
— Благодарю. Это наверняка будет познавательно. — В теории я и так знал, что можно а что нельзя, но по текстовому описанию не всегда можно было понять, что именно имелось ввиду. Здесь же все негласные правила были проиллюстрированы так, что даже человек с моим чувством прекрасного узрел разницу.
— Через несколько минут вам представят каталог костюмов, которые можно будет подготовить в срок. До этого момента я могу предложить вам лёгкие закуски и лучшие вина Франции…
— Ничего из этого, спасибо. — Я зарёкся есть и пить то, в чём не был уверен, ибо именно разного рода отрава представляла для меня наибольшую угрозу. — Не беспокойтесь, я не умру со скуки.
Девушка не нашлась, что на это ответить. Лишь поклонилась, да скрылась за дверью, оставив меня наедине с альбомом, с которым я наконец-то разобрался во всех этих хитросплетениях одежды аристократов. Запонки, пуговицы, украшения, ткань на изнанке, аксессуары — всё это не бралось с потолка, а вполне себе подбиралось в соответствии с положением дворянина в обществе. И роль играл не только сам титул, но и текущий уровень влияния конкретного индивидуума. Так, какой-нибудь великий князь ещё мог позволить себе роскошную трость и драгоценными камнями в оголовье, а графья да маркизы с баронами были вынуждены ограничиваться заметно менее приметными украшениями. Иронично, что для меня всё это золото и камни были скорее признаком дурного вкуса, нежели влияния. Были до того, как я несколько дней назад прочёл ту книгу, а сейчас оценил всю глубину этой пропасти глазами…
— Молодой господин, ваш каталог. Если вас заинтересует конкретный вариант, мы продемонстрируем его вживую. — В мои руки перекочевало «меню» с вынимающимися листами, на которых я, к своему величайшему огорчению, увидел сплошь нуворишские поделки, вычурные и лично мне неприятные. И что-то такое, видимо, промелькнуло на моём лице, ибо девочка в спешке прошептала что-то своей спутнице, и та скрылась за одной из дверей. чтобы спустя минуту вернуться с ещё одним каталогом. — Есть варианты с меньшим количеством украшений… и не столь высокой ценой.
— Не в цене дело, мисс. — Я перевёл взгляд на девушку, приняв из её рук второй каталог, внешне куда более простой. — Просто я рассчитывал увидеть здесь не только «модные» одежды, каких полно в любом другом ателье, но и что-то более строгое, при том соответствующее самым высоким стандартам вашего искусства. Я искренне недолюбливаю изобилие благородных металлов и камней, и предпочитаю здоровый минимализм.
— Такие варианты тоже имеют место быть, молодой господин. Дайте нам пару минут, и мы вам их предоставим! — Я невольно задел горячо любимое девушкой честное имя ателье, так что она действительно воспылала желанием удовлетворить мои специфические, — для местной публики, — вкусы, и мысль её устремилась к «офицерским» одеяниям, что меня вполне себе устраивало. Тот же цесаревич не выглядел наряженным клоуном, как многие другие аристократы, и предпочитал как раз-таки «военную» форму.
Прошло несколько минут, прежде чем мне представили новый каталог, заметно более «худой», но при этом со вполне приличными вариантами. Один из таких мне приглянулся, но я решил внести несколько корректировок: убрать лишние украшения и всё такое прочее…
— Так нельзя, молодой господин! Вы, фактически, просите сделать из высококлассного костюма, над которым несколько месяцев трудился известный немецкий дизайнер, нечто… обычное! — Её негодование было искренним настолько, что я на мгновение даже задумался над разумностью своих решений. Вряд ли дворяне оценят «явление царя народу», если этот самый царь одним своим внешним видом продемонстрирует пренебрежение по отношению к установившимся в их слою общества нормам. С другой стороны, я кровью нигде не расписывался, и блюсти законы знати не клялся. Мне и обещанный титул ещё не вручили, так что с этой стороны я тоже чист. — Если совсем избавиться от вышивки, то исчезнет эффект глубины на ткани! А запонки-черепа — это фирменная деталь, позволяющая даже не сведущему в моде человеку понять, из-под чьей руки вышел дизайн!..
— И тем не менее, я бы хотел, чтобы всё было сделано именно так. — Отступать я не собирался. — Строгий минимализм, но высокий уровень в плане качества.
Девушка хмуро посмотрела на меня, явственно не понимая, как я со своим чувством прекрасного вообще оказался в этих стенах. Естественно, говорить о том, что меня сюда послал сам цесаревич я не стал, ибо не хватало мне ещё лишнего внимания поверх того, что уже имелось.
— Мы выполним этот заказ, молодой господин. Вы подождёте здесь, или прогуляетесь? Мы можем позвонить вам или просто подготовить всё к обозначенному сроку…
Лично мне и Голоду в частности хотелось прогуляться, дабы окончательно нафаршировать этот день новыми впечатлениями, но зная меня… Что-нибудь всенепременно случится, и я опять потрачу время на решение чужих проблем или разгребание свежеобразованных своих.
— Я подожду, мисс. Тем более, у вас здесь представлено весьма большое количество каталогов. Кто знает, может я проникнусь увиденным и осознаю все свои ошибки в выборе одежды?..
— Тогда у нас может не хватить времени на переделку костюма, молодой господин…
Мне оставалось только вздохнуть, да поудобнее устроиться на диване, приготовившись к субъективно долгому ожиданию. Самосовершенствование мне никогда не надоест, ибо только чертоги собственного разума были способны меня по-настоящему занять. Наедине с собой я мыслил, как должно, и не был вынужден опускаться на много порядков ниже, чтобы встать вровень с собеседниками, для которых даже двадцатикратное ускорение работы сознания — это уже невероятно много. Кто бы знал, как меня угнетает эта необходимость, но с этим ничего нельзя было поделать. Разве
