додумались подчиниться новой власти. Барон был хоть и сволочь, но умный, потому лишней крови не допустил и «простил» родных изменников, оставив им хозяйство, а сироте — дом, тем самым продемонстрировав другим сомневающимся селянам милосердие.
Правда, это семейству помогло не надолго — вскоре, вслед за дедом, угасла и бабка — в один день простилась со всеми и ушла вниз по реке, не желая обременять семейство похоронами. С ее смертью покатилось под откос все хозяйство. Как оказалось, все держалось на ее суровом пригляде и в крепком кулаке, которым та могла и взрослого мужика отправить в беспамятство. Без пригляда бабушки отец семейства запил, да повадился вечерять у дружинников, вместе с доступными вдовушками, которым так же не особо хотелось работать и куда больше нравилось быть «при дворе», в качестве «фавориток» — вот только остальные деревенские звали их куда менее благозвучно. Такие походы главы рода изрядно подтачивали состояние хозяйства, кое-как поддерживаемого матерью. Если добавить сюда обязательную барщину, налог и необходимость кормить трех детей — девочку она также взяла в семью как дочь — выходило совсем худо. В последнюю неделю мать и вовсе слегла с болезнью, так что вполне понятно решение оголодавших ребят пойти по ягоды.
В изложении охранника, последние факты преподносились слегка презрительно, но несколько ощутимых тумаков добавили подростку уважения.
— Не смей оскорблять мою мать! — рыкнул архимаг, свернув охраннику нос.
Остальные даже не подумали одернуть парня-старика, и кивнули согласно с ним.
Дома детей располагались посреди холма, на пологой, выровненной площадке — если вспомнить вид от ворот, вполне можно заметить покатые крыши добротных домов. Найти путь домой было бы несложно.
— Странно, что дома не отобрали, — хмыкнул Фил.
— Разрастется деревня, да появятся дети у дружинников — еще успеют отнять. Куда торопиться…
— А давайте ему по голове стукнем — и он все забудет! — вклинилась Аркадия, понимая, что на этом допрос завершен и охранник им уже не нужен.
— Отличная идея, — изобразил энтузиазм архимаг и нанес удар в висок. — Сожалею, не рассчитал, — развел он руками, вставая с трупа.
— Зря ты так, — покачал головой Фил, после чего за его плечо встала Аркадия и в такт словам осуждающе закивала, — пока он жив, могли отвести его от деревни своим ходом и уже там добить.
Аркадия отшатнулась от мальчика и отошла в сторону, скрестив на груди руки.
— Между прочим, теперь его будут искать! — девочка еле удерживалась, чтобы не показать язык.
— А давай его поднимем, как зомби, и отправим убивать барона? Все равно придется ликвидировать, — почесал в затылке темный.
— Убьешь ты барона, так свита власть начнет делить, бесчинства устаивать. Тут хитрее надо все делать, — не согласился архимаг, опираясь на жизненный опыт.
— Так, а с телом что делать? Дорогая, ты не проголодалась? — обратился Фил к девочке, намекая на демонскую природу и вполне известный рацион высших.
Аркадия аж позеленела от такого предложения и гордо отвернулась, даже не ответив.
— Может, несчастный случай изобразим? Шел себе отлить, споткнулся, упал неудачно — виском на бревно.
— Надо было с собой волка взять, изобразили бы нападение зверя, — посетовал архимаг.
— Эй! — возмутилась девочка, прекрасно понимая, что за этим последует облава, а уж о содержании волчонка дома и речи не будет.
— Да оставим как есть, — махнул рукой дед, — тут же захолустье, сами придумают сотню причин, только волю им дай. Следы обувка не оставляет, так что пусть себе гадают. Идем.
Фил споро затер следы ритуала на земле и двинулся следом. Девочка задержалась на секунду, решая — нужен ли ей новый слуга с человеческим обличьем, но все же не решилась поднимать стражника. Была бы она постарше, можно было объяснить постоянное присутствие подростка рядом, но, увы, не с такой разницей в возрасте. Естественно, озвучивать свои мысли вслух она не собиралась — пусть и дальше считают ее впечатлительной дурехой. Обычно это крайне выгодно.
Глава 6
Подъем дороги хранил в себе отпечаток недавнего дождя — резкие отпечатки сотен ног жителей и зверья застыли под теплым летним солнцем колдобинами и трещинами, оттого путь выглядел словно последнее препятствие к цели, что не собиралось уступать просто так и норовило вцепиться в ступню очередной ямкой. Много ли детской ноге надо — неаккуратного шага вполне достаточно, чтобы заработать растяжение, а то и перелом. Плохая дорога ревниво приковала взгляды путников к себе, не давая толком рассмотреть деревню изнутри. Изредка можно было позволить себе покрутить головой и еще раз убедиться, что если есть где разнообразие или какая-то красота, то уже за воротами однотипных строений, некогда возведенных по одному и тому же образцу. Всюду — один этаж с одним окном на улицу, к дому примыкает забор с калиткой для людей, а чуть дальше — большие ворота для скотины, после которых полутораметровая ограда упирается в соседнее здание. Отличались украшения на ставнях, нарядная вышивка занавесей, что закрывали внутреннее пространство от ветра и пыли, а также общая ухоженность домов.
Именно по виду спутники определили, какой из примыкающих к родному дому братьев раньше принадлежал семье названой сестры — из двух вариантов только у одного были заколочены ставни и покосился без людского пригляда забор.
По пути к троице привязалась мелкая собака, серо-белая из-за грязи в кудрявой шерстке. Зверек пролез в щель под воротами очередного дома и визгливо облаял неспешно шагающих детей. Естественно, те и глазом не повели в сторону пса, чем вызверили его еще больше — шавка попыталась ухватиться зубами за пятку Фила и тут же получила другой ногой под ребра. Собака обиженно заскулила и предпочла лаять с солидного отдаления.
— Нас почуял? — предположила девочка.
— Мертвого волка унюхал, вот и радуется, — архимаг недовольно сплюнул на землю, — От живого бы хвост поджавши бежал.
— Обувку-то перед домом надо будет снять. У детей тоже собака, — напомнил Фил и кивнул в сторону их дома, до которого оставалось всего десять шагов. Лай шавки подхватили остальные псы в деревне, и в той волне собачей переклички, что прошлась по селению, отметился и обитатель их подворья.
С ощутимым облегчением и удовольствием, ноги были освобождены от душной стельки с жесткими подвязками. Лоскуты из шкуры волка закинули за ограду заброшенного дома названной сестрицы — еще пригодятся.
Не было волнения или
