которая навалилась на плечи.
— Прости, дочка, он как-то неожиданно появился на пороге и сразу же меня заболтал.
Хмыкаю.
— Да уж, он это очень хорошо умеет делать.
Мама продолжает нервно сжимать руки.
— Что-то плохое случилось, да? — ее голос дрожит от волнения.
Поспешно мотаю головой, чтобы не углублять её состояние.
— Нет, мам, все в порядке. Нам удалось все уладить, и я отвязалась от него. Но в следующий раз, пожалуйста, звони мне и уточняй, нужно ли говорить кому бы то ни было, где меня искать.
Мама быстро кивает и встает. Подходит ко мне, нежно гладит по голове.
— Знаешь, как ты можешь загладить свой косяк?
Смеюсь.
— И как же? — рука мамы ненадолго замирает, но я слышу в её голосе улыбку, и это придает мне уверенности, чтобы продолжать.
— Пройди лечение, ма.
Она качает головой.
— Ладочка, это дорого, ты же знаешь.
— Это только ты считаешь, что дорого. На самом деле там подъемная сумма, и я готова все эти расходы взять на себя.
— Ладочка, ну у меня же тут огород.
Громко цокаю и распахиваю глаза, встречаясь с глазами мамы.
— А внука ты как собираешься нянчить? Со своим скачущим давлением.
Мама непонимающе хлопает глазами.
— В-в-внука?
Угукаю.
Мама радостно вздыхает и стискивает мое плечо.
— Серьезно? Ты беременна? — улыбка на её лице согревает.
— Беременна.
— Боже, да это чудо же. Доченька.
На глазах выступают слезы. Мама знала всю мою ситуацию и все диагнозы, которые я слушала после неудачной беременности. И она больше меня всегда верила, что мне будет послан ещё малыш, что я достойна стать матерью.
— Чудо, — шмыгаю и тут же оказываюсь прижатой к груди мамы.
— Я так рада. А кто папочка?
Напрягаюсь. И мама явно это чувствует.
— Поняла, ладно, не поднимаю больше тему. Сейчас современность, можно и без отца рожать.
Смеется, и я расслабляюсь.
— Ма, ну так что с лечением?
Перестаю дышать, пока жду её ответ. Она тихо смеется.
— Ну а куда же я сейчас денусь-то? Пролечусь.
С этим выяснили. Осталось ещё один момент сообщить маме. Набираю побольше воздуха в легкие.
— И ещё, мам.
Она усаживается рядом со мной и обнимает за плечи.
— Что ещё?
Пожевываю губу.
— Я тут решила пройти учебу, пока не родила и пока есть возможность.
— Правда? Учеба — это правильно. Я всегда говорила, что кадры с различными пройденными курсами и повышениями квалификации ценятся намного сильнее, чем специалисты, просто окончившие университет.
— Только там учеба у папы в городе, и я решила пожить у него это время.
Мама на какое-то время замолкает. Кажется, даже улетает куда-то в свои мысли. И я уже переживаю, что по этой новости я не услышу её мнения, но потом с её губ срывается быстрый вздох и на лице снова расцветает улыбка.
— Вот и отлично. Пусть папа тоже поучаствует в твоей жизни.
Подмигивает мне.
— И про внука узнает заодно, а то все считает, что молодой и нестареющий.
Прикрываю рот и смеюсь.
— Спасибо, мам.
— За что? — вопросительно выгибает бровь.
— За понимание и поддержку.
Глава 17
Проскальзываю в приемную к генеральному, а у самой в груди сердце колотушкой долбит по ребрам. Попытки выровнять дыхание приводят только к тому, что я начинаю волноваться ещё сильнее. Больше всего я сейчас боюсь, что Сергей может просто ради того, чтобы насолить мне, не отпустить меня сначала в плановый отпуск, а потом ещё и в неоплачиваемый, на четыре месяца. Хотя буду плясать, отталкиваясь уже от того, к чему приведет наш с ним разговор.
И да, я уже продумываю пути, по которым я буду следовать после возвращения и рождения малыша. Самый простой вариант — это попросить маму о помощи. Но мне больше, по сути, не на кого положиться. Я не смогу и работать, и ухаживать за малышом. Остаться у отца я не смогу. Вся моя жизнь сосредоточена тут. И мне нравится мой город.
— Привет, Ада, — в приемной бойко стучит по кнопкам Оксана, с кем-то переписываясь, и даже после моего появления она не поднимает глаз от экрана ноутбука.
— Привет, а большой босс у себя? — неуверенно переступаю с ноги на ногу и сцепляю руки в замок.
Хочется убрать их в карманы платья, но я понимаю, что это будет выглядеть глупо и неуместно.
Оксана в ответ угукает, а потом, видимо, о чем-то вспомнив, все же отрывается от компа.
— Только у него встреча через десять минут, — испуганно хлопает глазами, и на её лице появляется виноватая улыбка.
— Мне хватит, — я же, наоборот, стараюсь улыбаться как можно увереннее и радостнее.
Хоть у меня внутри настоящая буря. Я не представляю, как я уеду отсюда на несколько месяцев. Не представляю, как обживусь там, у папы. Но я одновременно с этим рада, что мне есть где спрятаться. А спрятаться нужно…
— Ну тогда проходи. Хотя, — она переходит на еле слышный шепот, — он опять не совсем в хорошем настроении. Уже все нервы мне высосал своими вспышками и психами. То кофе холодный, то бумага недостаточно белая. Я лучше предупрежу.
Сочувственно улыбаюсь.
— Держись.
Оксана подмигивает, распрямляет спину и приглаживает аккуратный пучок.
— Держусь, куда же я денусь. Работа мне нравится, а уж начальники у меня разные были. Прорвусь.
Она сообщает по селектору Ржевскому, кто к нему пожаловал, а у меня колени становятся мягкими после его разрешения войти.
Ну надо же. Решил снизойти и выслушать.
Оксана подмигивает мне и снова погружается в переписку.
Тру ладошки друг о друга, стирая с них влагу, и стучусь. И снова его низкий голос за дверью заставляет меня ощутить себя желешкой, которую собираются проглотить. Без сожаления…
— Добрый день, Сергей Витальевич.
Босс задумчиво вертит между пальцами ручку и, прищурившись, следит за каждым моим шагом.
— Снова Витальевич, — кривая усмешка заставляет меня сильнее сжать кулаки и не реагировать на его недовольный тон.
— Мы вроде все обсудили, — с трудом нахожу подходящие слова.
Я буду выкать и держать дистанцию, несмотря на то, что под сердцем растет его ребенок. Я понимаю, что расставание в нашей ситуации — самое правильное решение. Не собираюсь я быть любовницей, которая родит ему внебрачного ребенка.
Он медленно кивает.
— Я вас слушаю, Лада.
Из его уст выканье совсем непривычно. Но мне нужно молча смириться и не показывать, как мне неуютно от его тона. Надо по максимуму отстраниться и сказать то, зачем я сюда пришла.
— Я хотела попросить у вас отпуск без содержания.
Он вопросительно выгибает бровь и подается
