затем и за его пределы, ответственность за подготовку разведгрупп резко возросла. Опасности подстерегали разведчиков на каждом шагу. Ведь действовать им приходилось на территориях, насыщенных вражескими войсками, порой в окружении, среди враждебно настроенного населения.
Провалы? Чего греха таить, они случались не раз. Но Балезин предложил комплектовать разведгруппы по интернациональному принципу. Теперь в их состав обязательно входили один-два жителя местности, куда они забрасывались. После этого провалы стали случаться значительно реже. Сегодня уже третья по счету разведгруппа возвратилась без потерь.
Солнце слегка припекало. Балезин снял фуражку, сидел на лавочке у штаба отряда, прикрыв глаза, и грелся в его лучах. Тут весна в разгаре, а в Москве сейчас, как следовало из письма Ольги, все еще лежал снег.
Послышались шаги. Алексей Дмитриевич открыл глаза. К нему направлялся его ближайший помощник майор Костров.
– Садитесь. Мы можем хотя бы минут пятнадцать посвятить весне, – с улыбкой проговорил Балезин.
Но Костров не был настроен на весеннюю лирику.
– Товарищ полковник, у меня важное сообщение, – заявил он.
– Слушаю.
– У наших соседей-летчиков смершевцы арестовали офицера, сбежавшего из плена.
– Что тут нового? Это их работа.
– Он сбежал на нашем самолете, на «Як-3».
– Молодец!
– Но это не все и не самое главное.
Балезин с интересом посмотрел на своего помощника.
– Да ты садись, Сергей Петрович, и давай поподробнее о главном.
Костров присел, достал портсигар.
Он знал, что Балезин не курит, и вежливо спросил:
– Разрешите?
– Кури, но лучше бросай. Я давно прекратил. Так что у тебя в главном?
Костров затянулся папиросой, и Балезин отметил про себя, что его помощник нервничает.
– На допросе этот перебежчик утверждал, что его и еще нескольких пленных перевели из лагеря на авиазавод, расположенный близ Вены.
– Авиазавод? Это интересно.
– Но самое интересное в том, что, по утверждению этого летчика, авиазавод этот начал выпускать новые реактивные самолеты.
– «Ме-262»?
– Нет, он называл другую марку.
– Какую?
Костров замялся и ответил:
– Не знаю. Человек из штаба дивизии, сообщивший мне об этом, тоже назвать ее не мог. Но одно совершенно ясно: немцы разработали новый реактивный самолет.
Балезин поднялся. Костров последовал его примеру.
– Реактивный? Тогда это не просто интересно, а очень даже, – заключил Балезин и спросил: – А с этим летчиком что будет?
– Трибунал.
– Трибунал? Кто так решил?
– Да этот Купцов из дивизионного Смерша.
– Купцов? Знаю такого. Он еще до войны в НКВД служил. Я их методы допроса в конце тридцать восьмого года испытал на себе сполна. И что Купцов?
– Он предлагал что-то летчику, но тот не согласился. Дошло до драки. А рукоприкладство, как считают смершевцы, разрешено только им. Вот и приговорили парня.
Алексей Балезин почувствовал, как в нем закипает злость.
– Трибунал!.. Мы знаем, что это такое. Чаще всего он кончается расстрелом. Это значит, что новый немецкий самолет останется для нас тайной.
Костров погасил папиросу и спросил:
– Что будем делать, товарищ полковник? Допросить бы надо этого летчика. Вдруг у него сведения такие же, как у этого Визе, погибшего так некстати?
Несколько дней назад вблизи территории, на которой базировался отряд, был сбит немецкий ас майор Визе. На допросе он показал, что летал и на реактивных самолетах, причем говорил во множественном числе, упоминал Мессершмитта и Хейнкеля. К сожалению, Визе погиб при артобстреле. Его достал случайный осколок.
– Постой-постой! – откликнулся Балезин. – Визе называл «Ме-262» и…
– И «Хе-162»!
Балезин почувствовал, что еще немного и он попросит у Кострова папиросу. Но нет, надо взять себя в руки! Такого парня, с риском для жизни сбежавшего из плена на самолете, хотят в трибунал?!
– Что будем делать? – снова спросил Костров.
– Что делать? Пойду к Орлову.
Командир отряда особого назначения полковник Орлов колдовал над картой. На ней были обозначены места заброски разведывательных и диверсионных групп. Она являлась сугубо секретной, поэтому в такие минуты отвлечь командира отряда от дела можно было лишь в случае крайней необходимости и только людям из ближайшего окружения. Его заместитель полковник Балезин был в числе таковых.
Орлов услышал за спиной шаги, обернулся и осведомился:
– Что случилось, Алексей Дмитриевич?
– Михаил Федорович, дело срочное, – откликнулся Балезин.
В разговорах между собой без посторонних лиц Орлов и Балезин называли друг друга по имени-отчеству. Отношения между ними были хорошие, можно сказать, дружеские.
– Не сомневаюсь, что срочное. – Орлов оторвался от карты и кивнул на свободный стул. – Садись и докладывай.
Балезин подробно изложил суть дела.
– Да, с немецким асом по имени Визе нам не повезло, – выслушав его, сказал Орлов и вздохнул. – Правда, он мог и не знать о заводах-изготовителях «Хе-162», ведь только испытывал эти самолеты. Но, как бы то ни было, директиву номер сто пятнадцать нужно выполнять.
Директива № 115 НКГБ СССР предписывала незамедлительно сообщать руководству наркомата любые сведения о новых научно-технических разработках Германии. В первую очередь это касалось получения атомной энергии, авиации и ракетной техники.
– Хорошо бы допросить этого сбежавшего летчика, – сказал Орлов. – Кстати, кто он такой?
– Некто Званцев, старший лейтенант из Семнадцатой воздушной армии, Четыреста сорок девятый бомбардировочный авиационный полк. Кстати, наши соседи. В ноябре прошлого года совершал разведывательный полет, был сбит и попал в плен.
– Откуда такие сведения?
– От нашего человека в штабе полка.
– А у этого самого Званцева откуда информация о реактивном самолете? Да и побег его очень уж напоминает фантастику.
– Точно сказать не могу. Это станет ясно только тогда, когда мы его допросим. Надо срочно выкрасть его у смершевцев.
Орлов ненадолго задумался и пробурчал:
– Легко сказать, выкрасть. Под каким предлогом?
– Например, потому, что он наш агент.
– Блефануть, значит. Это уже теплее. Но как технически осуществить такое похищение? Насколько я понял, ему грозит трибунал и его где-то содержат. Нам что, нападать на часовых?
Теперь задумался уже Балезин.
– Есть единственный вариант. Забрать, когда его поведут в трибунал, – негромко произнес он после минутного молчания.
– Забрать, говоришь? А вдруг все его сведения – блеф чистой воды? Мне что, тогда под суд идти? – Орлов почти вскипел.
– А если не блеф? От этих мест до Вены не так уж и далеко. Наши бомбардировщики всегда наготове.
Теперь наступило уже долгое молчание.
– Нет, Алексей, без ведома высокого начальства я на такое пойти не могу, – прервал паузу Орлов.
– Может, позвоним Фитину? Он же курирует все, что связано с новыми научно-техническими разработками, не только немецкими.
– А что, пожалуй, это выход.
Орлов сел за стол с телефонами, набрал номер и услышал ответ.
Руководителя Первого управления НКГБ СССР в 1945 году Павла Михайловича Фитина без преувеличения можно назвать личностью выдающейся. Этот
